Домой    Кино    Музыка    Журналы    Открытки    Страницы истории разведки   Записки бывшего пионера      Люди, годы, судьбы...

 

Забытые имена

 

1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15  16  17  18  19  20  21  22  23  24  25  26  27  28  29  30  31  32  33  34  35

  36  37 38  39  40  41  42  43

 

 Гостевая книга    Помощь сайту    

 

    Список страниц раздела

 


 

Революционер в смокинге: тайны обольщения Запада при Сталине

 

Историк Дюллен: Литвинова нельзя с уверенностью причислить ни к категории героев, ни к разряду послушных марионеток.

 

Глава Наркомата иностранных дел Максим Максимович Литвинов

Французский историк написала книгу о дипломате Литвинове*, которого в своё время окрестили «могильщиком революционных идеалов» и «крокодилом с железной хваткой» В свет вышла книга французского историка С. Дюллен**, которая посвящена истории и деятельности советского дипломатического корпуса в 1930-е годы.
Автор рассказывает о главе Наркомата иностранных дел Максиме Литвинове и его взаимоотношениях со Сталиным, которые сыграли важную роль в выработке советской внешней политики. Ставя вопрос о парадоксах, таившихся в одном человеке, Литвинове, и в группе высокопоставленных чиновников, дипломатов, автор стремится раскрыть человеческие противоречия системы, отличавшейся «невероятной бесчеловечностью».
- В момент когда мировая революция вот-вот, казалось, должна была охватить всю Европу и Азию, большевистская Россия не нуждалась в дипломатии, инструменте сосуществования с другими государствами, - пишет Дюллен. - В действительности новому режиму, со всех сторон окруженному врагами, быстро понадобились дипломаты. Во главе их Ленин поставил только что вернувшегося из Лондона Г. В. Чичерина, бывшего меньшевика, выходца из знатной семьи, служившего ранее в царском Министерстве иностранных дел.
По словам историка, Чичерин «совершил чудеса», чтобы вывести Россию из изоляции, и завязал прочные отношения с Веймарской Германией. Число советских дипломатов росло, причём чаще всего, как отмечает Дюллен, «это были старые революционеры, которые сумели быстро приспособиться к новой для них роли и вместе со смокингом и цилиндром перенять «общий кодекс поведения», которому подчинялся этот проникнутый аристократической традицией мир».

Его отец – Маер Шульфер - был офицером Красной армии, а впоследствии врачом и адвокатом.

Далее: http://www.uznayvse.ru/znamenitosti/biografiya-yan-arlazorov.html

Литвинов и Чичерин

- Они оказывались своего рода живым олицетворением провала революционной экспансии, воплощением неизбежности сосуществования социалистической и капиталистической системы. С этой точки зрения, их работа могла вызывать определенное недоверие у партийцев, - отмечает автор.
В момент «Великого перелома», давшего сигнал к началу коллективизации и первой пятилетки, на место Чичерина был назначен его бывший заместитель М. М. Литвинов. Как и его предшественник, новый нарком до революции жил в Лондоне и даже был женат на англичанке. На этом сходство, по словам С. Дюллен, заканчивалось.
- Литвинов, выходец из семьи польских евреев, был старым большевиком, и, с энтузиазмом взявшись за новую для себя дипломатическую деятельность, вкладывал в нее ту же энергию, которую несколькими годами ранее отдавал партийной работе. На протяжении десяти лет он возглавлял сталинскую дипломатию, руководя сотнями сотрудников, работавших в аппарате НКИД в Москве и примерно в тридцати полпредствах и сорока консульствах по всему миру. Ленин назвал его «самым большим крокодилом из всех наших дипломатов»: Литвинов отличался крепкой хваткой и никогда не выпускал своей добычи.
В середине 1930-х годов Литвинову «удалось стать в глазах Запада воплощением того нового, положительного и респектабельного образа, который стремился создать Советский Союз, выступая в роли борца за мир и коллективную безопасность, а затем и опоры антифашистского движения».
- Этот человек с множеством личин привлекал внимание и вызывал любопытство многих современников. Многочисленные свидетельства, касающиеся Литвинова, не знают полутонов. Одни авторы клеймят его как «могильщика революционных идеалов», другие превозносят за то, что он положительно влиял на Сталина или «оказывал сопротивление» диктатору.

Вручение верительных грамот японским послом М. Сугемицу. Слева направо: М.М. Литвинов, Б.С. Стомоняков, М. Сугемицу, М.И. Калинин.

По словам Дюллен, Литвинова нельзя с уверенностью причислить ни к категории героев, ни к разряду послушных марионеток.
- Даже став к началу 1930-х гг. самым могущественным членом Политбюро, Сталин не добился еще прямого контроля над всей системой, к которому он так стремился. Литвинов мог оставаться во главе НКИД, не будучи ставленником или приближенным Сталина, - резюмирует автор.
Согласно одной теории, действия советских дипломатов в различных странах совпадали с реальными целями режима. С другой точки зрения, перед советской системой, порожденной большевизмом, стояли прежде всего «идеологические цели, и в центре сталинского проекта по-прежнему находилась идея «экспорта» революции».
- Работа дипломата состояла главным образом в том, чтобы, играя на «межимпериалистических противоречиях», способствовать расшатыванию капиталистической системы. Антифашистская борьба, в которой участвовали советские дипломаты и деятели Коминтерна, и политика коллективной безопасности, проводимая Литвиновым и его командой, оказываются направленными (втайне от самих дипломатов, искренность которых приверженцы этой интерпретации обычно под вопрос не ставят) на разжигание конфликта между западными демократиями и гитлеровской Германией, - пишет Дюллен.
Историк отмечает, что Сталин, Молотов и Литвинов «могли найти общий язык в вопросе о целях и разделять один и тот же прагматический подход к внешней политике». Члены и сотрудники делегации РСФСР на Генуэзской конференции. В первом ряду сидят: народный комиссар внешней торговли Леонид Красин (2 слева), народный комиссар иностранных дел Георгий Чичерин (4 слева), заместитель наркома иностранных дел Максим Литвинов (2 слева), генеральный секретарь ВЦСПС Ян Рудзутак (слева).
- В той «грамматике», при помощи которой Сталин и его соратники расшифровывали окружающий их мир, тон задавали заносчивый антикапитализм, дихотомия между «нами» и «ними», страх перед «пятой колонной», враждебность и недоверие по отношению к загранице, которую они презирали, стремясь скрыть тем самым свою боязнь.
Как пишет Дюллен, эти особенности ярко проявились в момент Большого террора, когда – в глазах таких помощников Сталина, как Ежов и Жданов, – контакты с зарубежным миром превратили советских дипломатов в потенциальных предателей.
- В этой «круговой обороне» от внешнего мира, являющегося синонимом неизвестного, заметно отсутствие личного опыта знакомства с заграницей. Дипломаты же провели достаточно времени в эмиграции (в дореволюционный период) или на службе за рубежом, чтобы не разделять подобного испуганно-презрительного отношения, характерного для кремлевских властителей, - отмечает историк.
Дипломаты 1930-х годов, о которых пишет Дюллен, до сих пор почти никогда не попадали в поле зрения исследователей, за исключением некоторых работ на тему внешней политики, где они фигурируют на втором плане.
- Чаще всего историки использовали их в роли своего рода свидетелей обвинения или защиты в ходе дискуссии о приоритетах внешней политики Сталина, - констатирует автор.
В своей книге она подробно описывает «стратегию обольщения» советскими дипломатами западного общественного мнения, которая «сочеталась с антифашистской направленностью народных фронтов в странах Европы и производила большое впечатление во Франции и в Женеве».

 

Справка

 

* Максим Максимович Литвинов (настоящее имя Макс (Меер-Генох) Моисеевич Валлах; партийный псевдоним — «Папаша», Максимович, Феликс и др.; 5 (17 июля) 1876, Белосток, Российская империя — 31 декабря 1951, Москва, СССР) — революционер, советский партийный и государственный деятель, дипломат, автор многих работ по вопросам внешней политики СССР. Член ЦИК СССР 2—7 созывов, депутат Верховного Совета СССР 1—2 созывов. Член ЦК ВКП(б) (1934—1941).


** Источник: Дюллен С. Сталин и его дипломаты: Советский Союз и Европа, 1930–1939 гг. / С. Дюллен; [пер. с фр. Э. М. Кустовой]. – М.: (РОССПЭН); Фонд Первого Президента России Б. Н. Ельцина, 2009. – 319 с. – (Серия: История сталинизма).

 

Автор: Тамара Миодушевская Опубликовано:11 июня 09 (16:43) http://www.aif.ru/society/article/27452

 


 

ЖИЗНЬ И СУДЬБА МАКСИМА ЛИТВИНОВА

 

Лукьяновская тюрьма в Киеве считалась в Российской империи местом, откуда совершить побег практически невозможно. Однако то, во что трудно поверить, произошло.

В августе 1902 года департамент полиции разослал на все пограничные пункты секретный циркуляр, коим предписывалось поймать "опаснейших преступников и препроводить их под усиленным конвоем в Сибирь".

Пятым в списке беглецов значился Макс Валлах, "рядовой, вольноопределяющийся, иудейского вероисповедания, воспитанник хедера из Белостока".

Заключенные в Лукьяновке социал-демократы, готовя побег, избрали Макса своим "атаманом" за решительность и большую физическую силу. По разработанному плану он и трое его товарищей должны были ночью, спустившись по веревке из камеры, вырваться из города на лодке по Днепру. Но реализовать этот план не удалось. Одному из беглецов стало плохо - сердечный приступ. Макс не бросил товарища, просидел с ним всю ночь, пока тот не пришел в себя. На рассвете они прикинулись пьяными и на извозчике объехали за день все киевские бани. Отсиживались от погони и приводили себя в порядок. Однако оставаться в городе означало ежеминутно рисковать жизнью. Через две недели скитаний по подвалам беглецы покинули Киев, лесами вышли на железную дорогу и добрались до Вильно. Оттуда с помощью контрабандистов перешли германскую границу. Но и здесь было опасно. Петербургская охранка сотрудничала с берлинским полицай-президиумом, который принимал энергичные меры к задержанию лиц, находящихся в розыске. Макс с группой беглецов пробрался в Швейцарию, где в Цюрихе собрались все одиннадцать бывших заключенных, столь дерзко и смело осуществивших побег. На радостях они дали полную сарказма телеграмму начальнику киевского жандармского управления генералу Новицкому, который клялся, что поймает и повесит всех беглецов.

Бедно жила русская эмигрантская колония в Швейцарии. Россияне ютились в дешевеньких комнатах, перебивались кое-как случайными заработками, порой голодли. Некоторые, не выдержав тягот жизни, отошли от политической борьбы, забыли о своих убеждениях. Но Макс Валлах, ставший Максимом Литвиновым, был не из таких. Он входит в наиболее стойкую часть русской социал-демократии, и именно ему поручают заведовать экспедицией газеты "Искра". В его обязанности входят прием революционеров, бежавших из царской России, связь с конспиративными квартирами распространителей газеты, нелегальная транспортировка "Искры" в Россию. В переписке Литвинов значится под псевдонимом "папаша", однако "папаша" занимается не только распространением крамольных идей. С начала первой русской революции он занимается более серьезным делом - переправляет оружие для российских боевиков и сам совершает поездку в Россию.

Его отец – Маер Шульфер - был офицером Красной армии, а впоследствии врачом и адвокатом.

Далее: http://www.uznayvse.ru/znamenitosti/biografiya-yan-arlazorov.html

Вячеслав Молотов, Максим Литвинов, Сергей Александровский и Иосиф Сталин

В начале 1906 года в Париже на ул. Порт-Ройял открылась конторка никому не известного русского эмигранта Лелькова. Вскоре в Петербург от парижского резидента охранки пришла шифровка, в которой сообщалось, что Лельков - это известный революционер Литвинов и что он вынашивает какой-то чрезвычайно опасный для Российской империи план. Действительно, парижская контора Литвинова занималась размещением оружейных заказов на европейских заводах. В своих отношениях с европейскими фирмами он фигурировал как офицер армии Эквадора.

Затем деятельность Максима Литвинова причудливо переплетается с делами небезызвестного Камо (Симона Тер-Петросяна). Секретное письмо департамента полиции от 27 октября 1907 года гласило: "По вновь полученным Департаментом полиции сведениям, грузин, известный под кличкой "Камо", вместе с друзьями организовал дружину для совершения крупнейшей по размерам экспроприации. Ими выслежено, что в определенном месте в России хранится около 15 миллионов правительственных денег, из коих около 6 миллионов золотом и остальные бумагами. Задумав экспроприировать эти деньги... они рассчитывают вывезти 3-4 миллиона и для этой цели купить автомобиль. В план экспроприации посвящен Макс Валлах".

По убеждению охранки, Литвинов вместе с Камо являлись непосредственными исполнителями тифлисской экспроприации. Однако это не имело ничего общего с действительностью. Налет на карету инкассаторов государственного банка, средь бела дня в центре Тифлиса, был произведен под руководством Камо. Разработка операции, в результате которой громадная сумма ассигнаций попала в руки большевиков, осуществлялась под руководством Красина и Сталина, за что последний и был назван Лениным "чудесным грузином", поскольку Ильич вспомнить фамилию грузина не мог, а деньги на покупку оружия да и на повседневную жизнь в эмиграции были очень нужны. В тот день, когда группа Камо осуществила дерзкий "экс", Литвинов находился за много тысяч километров от Тифлиса, в Германии. Тем не менее полиция его преследовала. Дело в том, что за границей Литвинову были переданы, из числа похищенных, пятисотенные купюры для размена в городах Европы, поскольку их номера были сообщены охранным отделением всем банкам Российской империи. Провокатор выдал Литвинова, и он был посажен в парижскую тюрьму. Но французские власти не отдали его в руки охранки. Желание премьер-министра Клемансо "услужить" царскому правительству вошло в противоречие с законами Франции. Алиби Литвинова было доказано. Кампания за его освобождение приняла широкий размах, в результате чего ему было предложено покинуть Францию.

Члены советской делегации на конференции в Генуе Максим Литвинов, Вацлав Воровский, С. Пилявский и Леонид Красин чудом избежали пуль террористов

Начинался лондонский период жизни, длившийся 10 лет. В 1916 году, в сорокалетнем возрасте, Литвинов женился на молодой английской писательнице Айви Лоу, родившейся в семье венгерских евреев, эмигрировавших в Англию в середине прошлого столетия. С Айви он прожил всю жизнь, до своего последнего дня. Спустя много лет после смерти супруга Айви Лоу разрешили вернуться в Англию.

Вслед за женитьбой произошли события, в корне изменившие судьбу российского эмигранта. Конспиративная кличка "папаша" теперь была не нужна. Максим Литвинов был назначен представителем Советской России в Лондоне. Впоследствии об этих днях он вспоминал: "Итак, я стал полпредом, но у меня ничего не было: ни директив из Москвы, ни денег, ни людей! Излишне говорить, что у меня не было ни опыта, ни подготовки к дипломатической работе. Пришлось начинать буквально на пустом месте".  Однако долго работать в Англии Литвинову не пришлось.  Арестованный в Москве по обвинению в организации "заговора послов" Брюс Локкарт был обменен на арестованного в ответ на это в Лондоне Максима Литвинова. С тех пор на протяжении тридцати лет Литвинов занимает высокие государственные и дипломатические посты, становится одним из самых популярных политических деятелей тридцатых годов.

Особую роль Максим Литвинов сыграл в ходе переговоров с президентом Рузвельтом при установлении в 1933 году дипломатических отношений между Советским Союзом и Соединенными Штатами Америки, уже в качестве народного комиссара иностранных дел. Рузвельт с живым интересом присматривался к российскому дипломату, к его манере держаться, искал в нем какие-то особые черты, якобы присущие подпольщикам, и никак не находил их. Полноватый человек в очках, одет в строгий костюм, говорит на хорошем английском... Американский президент сумел оценить советского наркома, его интеллект, богатый жизненный опыт. Отнюдь не случайно, что, когда Литвинов в конце 1941 года, в самый тяжелый период войны, приехал в качестве посла в США, между ним и Рузвельтом установились вполне дружеские отношения.

А тогда, в 1933-м, Литвинов говорил, что передовые люди России с большой симпатией наблюдали за борьбой американцев за свою свободу, и сослался на архивные материалы Российского министерства иностранных дел. Литвинов сумел убедить Рузвельта в том, что нет ничего важнее для двух стран, чем признать друг друга. После трудных переговоров, в ноябре 1933 года дипломатические отношения между СССР и США были установлены. В эти дни министерство связи США установило радиотелефонный канал с Москвой. Рузвельт сделал сюрприз Литвинову, предложив ему осуществить первый в истории трансатлантический разговор. Литвинов пользовался в Америке большим вниманием, в его адрес приходило много писем и телеграмм. Случались и курьезы. Однажды к нему явился зубной врач, выходец из Белостока, предложивший ему, как земляку, сделать бесплатно новые зубы, сказав, что понимает скромные возможности наркома, а расходы он компенсирует за счет других, богатых пациентов.

На прощальном банкете в "Валдорф нейшнл бэнк", владелец, выяснив у Литвинова , что тот получает в 50 раз меньше его, предложил за счет банка приобрести самые лучшие и дорогие вещи для жены, на что Литвинов ответил, что он и его жена будут чрезвычайно благодарны, если эти деньги будут перечислены в фонд помощи американским безработным. В Москве результатами поездки наркома были довольны. В знак особого расположения Сталин распорядился предоставить Литвинову государственную дачу. Серьезным этапом в деятельности Литвинова-дипломата была его работа в Лиге Наций. Американский историк международных отношений Уолтерс следующим образом характеризует руководителя советской дипломатии: "Длинную серию его заявлений и речей в Лиге Наций едва ли можно сегодня читать без удивленного восхищения. Ничто в анналах Лиги не сравнится с ними по откровенности и точной оценке каждой ситуации. Ни одно современное заявление не достигает степени столь оправданного критицизма и совершенного предвидения". Выступления Литвинова в Лиге Наций, в Женеве, и на других международных форумах - за обуздание гитлеровской Германии, несущей гибель миру и Европе, - способствовали росту его популярности. В те годы он получал много писем от самых разных людей. Их авторы просили, чтобы Литвинов был осторожен. Он отвечал, что случиться,Максим Литвинов и Марсель Розенберг (Тайны века. "Золото испанской республики") конечно, может всякое, но пусть товарищи не волнуются, он верит больше в силу слова, чем в силу свинца. Сформулированные им принципы неделимости мира и коллективной безопасности получили большой резонанс, способствовали мобилизации общественного мнения всех стран для борьбы с фашизмом. Однако западноевропейские умиротворители Гитлеровской Германии пытались полемизировать с ним: НЕ надо, дескать, опасаться рейха. Гитлер говорит и только. Надо помнить, что лающие собаки не кусаются. "Я знаю, что лающие собаки не кусаются. Но я не уверен, что это знают собаки",- отвечал Литвинов. Свои отношения со Сталиным Литвинов понимал как отношения людей, связанных одной общей идеей. Признавая руководящую роль Сталина, он никогда не лебезил перед ним. В беседе с другом он с отвращением отзывался о культе Сталина. С годами ему все труднее становилось работать в государственном аппарате. Настроения неуверенности и подозрительности все больше проникали в наркоминдел. Каток репрессий с дьявольской последовательностью давил старейших и опытнейших сотрудников Литвинова. В 1937-38 годах были арестованы почти все его заместители. Первый заместитель наркома Крестинский был расстрелян по процессу Бухарина. Заместитель наркома, близкий друг, Стомоняков пытался покончить с собой в тюрьме. Узнав об этом, Литвинов пошел к Сталину. "Я ручаюсь за него, знаю его с начала века", - сказал Литвинов. Сталин, смерив его холодным взглядом, произнес: "Товарищ Литвинов, вы можете ручаться только за себя". К началу 1939 года работать было невыносимо, вокруг него образовался вакуум. Потемкин, назначенный без его ведома заместителем, публикует статьи по внешнеполитическим вопросам, о которых Литвинов узнает лишь после опубликования. В наркомат на руководящие должности приходят новые люди, которых он совершенно не знает. Советские полпреды направляют информацию не наркому, а непосредственно Молотову. В конце апреля 1939 года Литвинова вызвали к Сталину. Вот как свидетельствует об этом тогдашний полпред в Англии Иван Майский: "Впервые я увидел, как сложились отношения между Литвиновым, Сталиным и Молотовым. Обстановка на заседании была накалена до предела. Хотя Сталин выглядел внешне спокойным, попыхивал трубкой, чувствовалось, что он настроен к Литвинову чрезвычайно недружелюбно. А Молотов буйствовал, непрерывно наскакивал на Литвинова, обвиняя его во всех смертных грехах". В ночь с 3 на 4 мая 1939 года здание наркоминдела было оцеплено войсками НКВД. Утром Молотов, Маленков и Берия сообщили Литвинову о его снятии с поста народного комиссара. Полвека спустя, беседуя с поэтом Феликсом Чуевым, Молотов признался: "В 1939 году, когда сняли Литвинова и я пришел на иностранные дела, Сталин сказал мне: "Убери из наркомата евреев". Дело в том, что евреи составляли там абсолютное большинство в руководстве и среди послов". Оставшихся на свободе дипломатов, по указанию Сталина, стали "разрабатывать", собирая различными способами лживые компрометирующие материалы, готовые стать "обвинением" в громком "процессе послов", планируемом на Лубянке. Арестованный 10 мая 1939 года член коллегии Наркоминдела Гнедин (Гельфанд) на допросах, после мучительных пыток, подписался под тем, чего домогались следователи, а именно: что "он состоит в контрреволюционной шпионской группе в системе НКИД", которую возглавляет Максим Литвинов. Однако "дело дипломатов" развалилось по совершенно объективным причинам. Начатое против Литвинова 4 мая 1939 года, оно было тайно прекращено в октябре того же года. Сталин решил ограничиться отстранением Литвинова от какой-либо деятельности. Литвинов был не только снят с должности, но и выведен из состава ЦК. К уничтожение люто ненавидимого Гитлером дипломата было бы слишком демонстративным и чрезмерным шагом. Сталин вел свою "игру": Литвинов еще может понадобиться, союз с Гитлером - насколько он долговечен?! Нападение гитлеровской Германии приостановило "тайную войну" против бывшего наркома иностранных дел и его коллег. Смертельная угроза, нависшая над страной, требовала новых подходов и привлечения опытных специалистов на фронте и в тылу, во все коридоры власти, опустевшие в годы большого террора. В судьбе Литвинова определенную роль сыграл визит личного помощника президента США Гарри Гопкинса в июле 1941 года, когда тот передал Сталину мнение Рузвельта о том, что возвращение Литвинова в строй и его прибытие в США крайне желательны. Однако Сталин не спешил удовлетворить просьбу Рузвельта. В те дни ему понадобился переводчик для беседы с английской делегацией. Литвинов хорошо знал английский, а также немецкий и французский языки. Но Сталин был недоволен - Литвинов пришел в толстовке и на вопрос, почему он не в черном костюме, ответил: моль съела. На следующий день его зачислили в штат Наркоминдела.  Поздней осенью 1941 года, в самые трудные для Москвы дни, Сталин решил, что Литвинов крайне необходим для важнейшей дипломатической миссии в Вашингтоне. Специальный военный самолет доставил его из Куйбышева в Москву. Сталин просил забыть все обиды и немедленно выехать в США в качестве посла; одновременно Литвинова назначили заместителем Молотова. Литвинов прибыл в американскую столицу в день нападения Японии. Несмотря на это чрезвычайное событие, его приезду было уделено особое внимание. Свою миссию в

США Литвинов выполнил полностью. Огромная помощь, которую оказывали Соединенные Штаты своему советскому союзнику в борьбе против нацизма, была организована в значительной мере благодаря усилиям виднейшего дипломата и опытного политика, каким был Максим Литвинов.

Как только положение на советско-германском фронте стабилизировалось и Красная Армия начала наступать, весной 1943 года Литвинов был отозван в Москву, его место занял никому дотоле не известный экономист из Минска Андрей Громыко. В услугах Литвинова кремлевские вожди больше не нуждались. На конференции в Тегеран, Ялту и Потсдам опытный дипломат не приглашался. В день семидесятилетия, в 1946 году Литвинову преподнесли "сюрприз": заместитель министра Деканозов объявил ему, что отныне он может не спешить на работу.
Яркий, талантливый, умный, посвятивший жизнь созданию страны, вернувшись в нее, снова стал не угоден. Каждую ночь он клал рядом с собой револьвер — решил, что застрелится, но не позволит себя арестовать. Когда-то он делал всё, чтобы вооружить новую власть, теперь же приходилось вооружаться самому для защиты от неё.
Но «гидра революции» не сожрала его — так, пожевала и выплюнула, выев все нервы и душу. Другим повезло значительно меньше — пытки, расстрелы, лагеря. Репрессий Литвинов снова счастливо избежал и даже пробыл на посту заместителя наркома до 1946 года, но его мнение руководство страны больше не интересовало. «Мавр сделал своё дело, мавр может уходить»
.
Начался последний период жизни, период болезней, забвенья. Я помню морозный день 2 января 1952 года - похороны Литвинова. Толпы людей на площади Воровского, где в то время находился МИД.  Его смерти жаждали многие, начиная с Гитлера, но умер Литвинов в 1951 году в своей постели, окружённый любящей семьёй. Правда, почтить память великого советского наркома пришли только родственники и водитель. Три автобуса с проверенными пассажирами, отправляющиеся на Новодевичье кладбище. Закрытые ворота для всех остальных... Максим Литвинов был значительной фигурой среди советских дипломатов, третий, после Троцкого и Чичерина, нарком иностранных дел, он был на голову выше тех, кто пришел позже, а их было немало: Молотов и Вышинский, Шепилов и Громыко, Шеварднадзе и Бессмертных, Панкин и, наконец, Козырев и Примаков. Идея, которой Литвинов был предан всю жизнь, не выдержала испытания временем, но значит ли это, что он не имеет права на место в нашей памяти?

 

ЮРИЙ УЛАНОВСКИЙ (Нью-Йорк)    http://www.vestnik.com/forum/win/forum34/ulanovsk.htm

 

 

Максим Литвинов. Министр иностранных дел может иметь свое мнение

 

 

 

"Тайны русской дипломатии. Максим Литвинов" (читать)