Кампания по борьбе с беспризорностью, начавшаяся
в середине 1920-х, помогла социализировать миллионы
детей. Изначально курировал этот процесс Феликс
Дзержинский, а на местах была создана специальная
детская милиция — практически полноценная
правоохранительная структура, набранная из бывших
беспризорных. Корреспондент «Огонька» в Екатеринославе
(нынешнем Днепропетровске) вышел в рейд с детской
милицией:
«На
дворе еще ночь... а детская милиция, сопровождаемая
командой старших, уже разбросалась, расползлась
по всему городу, заглядывая под подворотни, под
лестницы парадных ходов и под насыпанными горами,
заводами выброшенными шлаком и щебнем.
Работа нелегкая… Часто не сдается «дитя улицы», часто
вступает в рукопашную, кусает как мышонок, готов
всадить нож каждому, кто посягнет на его «свободу»,
но победителем всегда остается она — детская милиция.
Окружила она сопротивляющегося и препровождает
в условленное место — изолятор, откуда уже все
выловленные под конвоем детской милиции будут
препровождены в детский дом-коммуну, а там, известно,
наступят лучшие и более светлые дни... Сами
милиционеры лишь год тому назад находились в цепких
лапах улицы, гнили, изъязвленные пороками
и болезнями, по трущобам, а теперь сами идут войною
на проклятую улицу, чтобы отвоевать у нее ее жертвы».
...Чекисты
совместно с органами местной власти заготавливали на местах продукты для детей
и отправляли их "зелеными " эшелонами без малейших задержек в пути, наравне с
воинскими грузами. В это же время сотни тысяч детей из голодающих областей
были переселены в благополучные районы страны. Одновременно по инициативе
Феликса Эдмундовича в стране был организован сбор средств и ценностей в пользу
детей. С этой же целью проводились "Недели беспризорного и больного ребенка",
субботники в пользу детей, когда все предприятия еженедельно работали по два
сверхурочных "детских часа". Для сбора средств в помощь беспризорным детям
была выпущена серия почтовых марок "Спасем детей России!".
Записные книжки Феликса Эдмундовича в эти беспокойные
годы (а иных у него и не было) испещрены самыми главными для него записями:
"Как сироты в детских учреждениях?", "Все ли они имеют?", "Как нормы питания
детей?", "Почему сливочное масло испорчено?", "Как с детской обувью?", "Ясли
Басманного района. Приют на Покровке. Не хватает кроватей. Холодно. 25 грудных
детей - одна няня". В самое грозное время, когда Республика голодала, когда
хлебный паек доходил до 50 граммов в день, для детей, по инициативе
Дзержинского, была введена специальная, детская карточка на получение обедов
из двух блюд, 30 хлебных и 30 продуктовых талонов в месяц, дети стали получать
особый паек больше, чем рабочие и красноармейцы.
В эти же годы, и снова по инициативе Феликса
Эдмундовича, были созданы и знаменитые "трудовые коммуны" для перевоспитания
малолетних преступников. Одну из самых известных из них, располагавшуюся под
Харьковом, возглавлял А. С. Макаренко. Накопленный здесь опыт получения
"путевки в жизнь нашел широкое распространение и в стране, и далеко за ее
пределами. Подобные "школы-коммуны" Макаренко-Дзержинского действуют до сих
пор даже в консервативной Англии.
Невольно хочется сравнить
титанические усилия Дзержинского, сумевшего в кратчайшие сроки, в
полуголодной, полуразрушенной стране спасти главное достояние республики - ее
детей, с показушными, большей частью словесными усилиями, если их вообще можно
так назвать, нашей ухоженной "социальной" дамы со стеклянными глазами, тоже
якобы отвечающей за судьбу шести или восьми миллионов беспризорных бродяг
новой России. Что тут сказать? Какая власть - такие и ее дети. Убивая своих
детей, она убивает будущее России и себя в том числе.
Какая же сила двигала и вдохновляла Дзержинского на
фронте борьбы за детей?
"Мы боремся не для себя, часто говорил он, - мы боремся
для детей, для счастья поколений... Пусть вырастут смелыми и сильными духом и
телом, пусть никогда не торгуют своей совестью; пусть будут счастливее нас и
дождутся торжества свободы, братства и любви". Разве не пророческое это
завещание для нас, нынешних, уже научивших детей торговать и телом, и
совестью, и честью...
В
сентябре 1969 года мне, вместе с другими слушателями
академических курсов по повышению квалификации при
Калининградском пединституте, посчастливилось в течение 2-х дней
видеть и слушать выступления Семена Афанасьевича Калабалина,
самого известного воспитанника педагога-новатора А.С. Макаренко,
продолжателя его славного дела по перевоспитанию юных
правонарушителей, “Заслуженного учителя школы РСФСР”.
Перед нами был высокий, седой, с печальными глазами человек. На
наш вопрос о дате его рождения, слегка прищурившись, с хитринкой
в глазах и типичным добрым украинским юмором ответил: “А Бог его
знает! Вот добрые люди говорили мне, что родился я в тот день,
когда у соседа Тараса отелилась корова. Но когда именно это
знаменательное событие произошло — ни Тарас, ни его корова мне не
сказали”.
Свой рассказ Калабалин начал с тех лет, когда на Украине еще
бушевала гражданская война: то красные носились за белыми, то
белые догоняли красных. Появлялись все новые и новые банды,
грабившие и убивавшие местных жителей: петлюровцы, махновцы,
зеленые… В одну из таких банд попал рослый, крепкий, наделенный
природой чуть ли не богатырской силой-хваткой Семен Калабалин. На
его счету во время пребывания в банде числилось два убийства, не
считая ограблений. Схваченная чекистами банда была расстреляна, а
несовершеннолетнего Семена, приговоренного условно к расстрелу,
этапировали в губернскую Полтавскую тюрьму.
Вот там, в одной из тюремных камер и состоялась первая встреча
Семена Афанасьевича Калабалина с Антоном Семеновичем Макаренко.
Произошло это при следующих обстоятельствах: в общую камеру, где
на нижних нарах сидел Семен, опираясь ногами в стенку, вошел
небольшого роста военный в очках. Подойдя к Семену, он спокойно и
вежливо проговорил: “Убери, пожалуйста, ноги, голубчик! Позволь
мне пройти”. До этого никто и никогда не обращался к Семену с
этим добрым и ласковым словом: “голубчик”. Семен, подобрав ноги,
пропустил незнакомца. Тот, присев на нары рядом с Семеном,
сказал: “Я назначен заведующим новой колонией под Полтавой,
открытой чекистами. Зовут меня Антоном Семеновичем Макаренко. Вот
бумага с выпиской о постановлении губернской ВЧК, разрешающая
взять тебя на поруки ко мне в колонию. Собирай-ка свои вещицы,
голубчик!” — “А у меня ничего нет, все на мне”, — ответил Семен.
Калабалин
в Полтавской тюрьме
Выйдя во двор тюрьмы, Семен увидел
подводу с лошадью. А.С. Макаренко
велел ему сесть на передок и
управлять лошадью. Сначала заехали
в пекарню, где получили по
разнарядке месячную норму хлеба и
муки. Затем поехали на склад, где
получили два мешка полузамерзшей
картошки, капусту, морковку,
бурак-свеклу, немного соли.
Погрузив все это на подводу,
Макаренко, вынув из кобуры наган с
патронами, передал его Семену с
наказом, пока он оформляет
документы, охранять подводу с
продуктами, а если что — стрелять.
Представьте себе состояние Семена.
Первая мысль у него была: “Эх,
вспомнить старое! Рвануть на
подводе с продуктами и с наганом на
все четыре стороны; погулять
вволюшку — жратвы хватит, а если
что — добуду!” Но что-то Семена
удержало тогда от этого
опрометчивого шага.
Вернувшись в колонию, Макаренко велел Калабалину перенести все
продукты в кладовую, сказав, что отныне он назначается
кладовщиком, т.е. хозяином всех продуктов и от него зависит жизнь
всего маленького коллектива колонии. Так в конце декабря 1920
года в колонии появился новый воспитанник. Благодаря своему
росту, богатырской силе, шуткам Калабалин стал незаменимым
помощником Антона Семеновича. А как он плясал знаменитого гопака!
Его партнершей стала колонистка-сирота родом из Чернигова,
которую так и прозвали “черниговкой”. Сначала у молодых людей
была привязанность, а затем возникла любовь. По установленной
традиции тут же в колонии в большой столовой отпраздновали
свадьбу. Молодым выдали положенное приданое: мешок муки, полмешка
крупы, поросенка и новую одежду. Макаренко очень верил и доверял
Калабалину: несколько раз посылал его в Полтаву за большими
деньгами, выделенными колонии; причем даже для безопасности давал
ему свой боевой наган. Калабалины решили по примеру наставника
продолжить его дело и стать педагогами.
После перехода А.С. Макаренко в трудовую коммуну имени Ф.Э.
Дзержинского, в 1928 г. Калабалины поступили в Полтавский
пединститут, тот самый, который с отличием закончил еще до
революции сам Макаренко. По окончании пединститута в 1932 г.
Калабалины попросили направить их на работу в самую трудную
детскую колонию. Так Калабалин стал заведующим знаменитого
Охтинского детского приемника-распределителя.
Макаренко
в
период создания колонии
Охтинский приемник находился в
ужасающем состоянии: юными
правонарушителями все постельное
белье, одеяла и другие вещи были
разграблены и исчезли на
ленинградских барахолках. “Рабочий”
день приемышей начинался с
утреннего набега-похода в
Ленинград, откуда они возвращались
с украденными продуктами. Вся
страна жила впроголодь и питалась в
основном по продовольственным
карточкам. У ребят не было ни мыла,
ни полотенец, неделями, а то и
месяцами они вообще не мылись,
обросли грязью, коростами.
Во
дворе приюта находилось небольшое подсобное хозяйство с
несколькими поросятами, коровами и могучим быком по кличке
Цезарь. Этот Цезарь был тем оселком, на котором проверялся каждый
назначаемый заведующий колонией. До Калабалиных их было 26.
Прибывший на заведование приютом Калабалин был 27-м кандидатом по
счету. Ничего не подозревая, он вошел во двор приюта.
Проказники-пацаны тут же закрыли за ним ворота, выпустили из
стойла быка Цезаря и сами припали к окнам: что-то сейчас опять
произойдет. Медленно на стоявшего неподвижно, с широко
расставленными ногами и сжатыми крепкими кулаками Калабалина
надвигался, свирепея, бык. Как только он, нагнув голову, вздумал
боднуть Калабалина, тот, собрав всю свою богатырскую силу, с
размаху ударил быка кулаком по голове. Цезарь зашатался и рухнул
как подкошенный на землю. Придя в себя, он с трудом встал,
повернулся и засеменил в спасительное стойло. Впечатленные пацаны
тут же гурьбой вывалились и, подбежав к Калабалину, забросали его
вопросами: “Вы наш новый начальник, правда? Вы от нас не уйдете?
Ох, и здорово вы его припечатали!”
На
следующий день усилиями всего персонала дружно подняли ребят,
построили и марш-броском направили по спящему городу в баню.
Вооружившись щетками и скребками, которыми обычно чистили и мыли
лошадей, коров, почти два часа драили, скоблили, очищали ребят от
въевшейся грязи. Затем, выдав новую одежду, вывели во двор бани,
там их поджидал Калабалин у огромной кучи грязного и вшивого
тряпья ребят, которую он предварительно облил керосином. Отойдя
на несколько шагов, он бросил в кучу зажженную палку. Жарким
костром сгорало тряпье, и с треском лопались вши. — “Вот,
смотрите: это сгорает ваше темное, грязное и преступное прошлое.
С этой минуты наступает ваша новая человеческая жизнь!” Кстати,
здесь Калабалин поступил так же, как его наставник А.С.
Макаренко, когда начинал работать в приюте беспризорников в
Куряже.
Юлиан Панич в роли
Карабанова (прототипа
Калабалина) в фильме
"Педагогическая поэма"
1955 г.
Вернувшись, неузнающие себя,
чистые, в новой одежде
беспризорники в спальне увидели на
кроватях белоснежные простыни,
наволочки на подушках, для каждого
полотенце и кусочек мыла.
Через месяц Калабалин стал знаменитостью — к нему зачастили
многочисленные комиссии из ОблОНО, ГорОНО, из детской комиссии
областного ОГПУ и других приютов и детских домов.
Все это время к Калабалину внимательно присматривались сотрудники
советской военной разведки. Как-то его пригласили для разговора и
предложили стать агентом разведки. Калабалин дал согласие. Почти
полтора года шла его подготовка для заброски в Западную Украину,
где окопалась немецкая военная разведка “Абвер”. Калабалину
пришлось, помимо прочих разведдел, усиленно изучать немецкий
язык. Его педагогами стали два немца-антифашиста, сбежавшие из
Берлина от Гитлера. Калабалин даже овладел берлинским диалектом.
Попутно он изучил польский язык.
Летом 1939 года под видом сына раскулаченного и репрессированного
Калабалин оказался на польско-германской границе в Западной
Украине. Через некоторое время Калабалину удалось поступить в так
называемую лесную секретную школу по подготовке диверсантов, где
инструкторами были офицеры “Абвера”. После присоединения Западной
Украины к Советскому Союзу Калабалин попал в главную диверсионную
школу “Абвера” под Берлином.
На
Западную Украину лейтенант Вермахта Калабалин вернулся вместе с
напавшей на Советский Союз ударно-головной колонной фашисткой
Германии. Здесь он возглавил филиал берлинской
разведдиверсантской школы, курсантами которой стали военнопленные
Красной Армии, изменившие Родине. Главная цель школы Калабалина:
подготовка и засылка разведдиверсионных групп в глубокие тылы
Советского Союза и в прифронтовую полосу.
В июле 1942 года бронированная
армада фашисткой Германии ринулась
через Дон на Сталинград. Для
обороны Сталинграда знаменитые
танки “Т-34”, артиллерию, минометы,
в том числе и “Катюши”, бронекатера
для Волжской флотилии и боеприпасы
выпускал крупнейший военный завод в
Сормово под городом Горьким. Узнав
об этом, гитлеровская дальняя
авиация пыталась разбомбить завод,
но не получилось. Тогда “Абвер”
дает Калабалину секретное задание:
отобрать лучших курсантов школы для
немедленной засылки в Сормово с
целью взорвать завод. Прибывшую в
Сормово группу диверсантов
Калабалин “тепленькими” сразу же
сдал в местный отдел КГБ.
Командование советской военной
разведки, во-первых, решило
устроить “радиоигру” с “Абвером”;
во-вторых, инсценировать
уничтожение завода путем подрыва
нескольких пустующих складов и
второстепенных помещений на
территории завода; в-третьих,
организовать мнимую “утечку”
информации об этом “взрыве”. Таким
образом, радиошифровки Калабалина о
выполнении спецзадания подтвердила
“утечка” информации. Скоро
Калабалин в ответной радиошифровке
из “Абвера” узнал о том, что ему
присвоено звание майора Вермахта и
он бы награжден двумя “Железными
Крестами” I и II степени. Почти
одновременно с этим и советское
командование присвоило ему звание
майора и наградило двумя новыми
боевыми орденами — орденом
“Отечественной войны” I и II
степени. Так Калабалин стал дважды
майором (Красной Армии и Вермахта)
и кавалером восьми советских и
немецких боевых орденов.
Закончив повествование о своей разведработе в предвоенные и
военные годы, Калабалин поведал о трагической судьбе своих
близких друзей по колонии имени А.М. Горького.
Гриша Супрун (в “Педагогической поэме” А.С. Макаренко он выведен
под именем Буруна) во многом повторил судьбу подростка Калабалина.
Как и он, попал в банду громил и убийц, все члены которой были
расстреляны. А несовершеннолетний Гриша был отправлен для
перевоспитания к Макаренко в колонию имени А.М. Горького. По
окончании рабфака, Гриша Супрун поступил в танковое училище,
прошел почти всю войну, дважды горел в танках, был несколько раз
ранен. Закончил войну в звании полковника танковых войск и вскоре
после войны от полученных ран и ожогов скончался.
Денис Кудлатый был оставлен на оккупированной Украине для связи с
партизанским подпольем; его выдал гестапо сосед-бандеровец. После
допросов так ничего и не сказавший Кудлатый был повешен
гестаповцами на воротах собственного дома.
Калабалин с молодой
супругой
В конце войны Семен Афанасьевич
Калабалин становится бессменным
директором Клименовского
спецдетдома для юных
правонарушителей (Егорьевский
сельсовет Московской области). В
его семье было пятнадцать детей —
родных и приемных, многие из
которых по окончании педучилища и
пединститута стали педагогами.
Продолжателем славного и
благородного дела перевоспитания
“трудных” подростков, начатого
когда-то педагогом-новатором А.С.
Макаренко и продолженного Семеном
Афанасьевичем Калабалиным, стал сын
Калабалина, названный в память о
Макаренко Антоном — Антон Семенович
Калабалин. Много лет он проработал
директором спецПТУ для юных
правонарушителей в Подмосковье, ему
было присвоено почетное звание
“Заслуженного работника
профтехобразования”.
О
своем богатейшем педагогическом опыте Семен Афанасьевич
рассказывал скупо. Он поведал только о двух эпизодах из своей
воспитательной практики. Здесь Калабалин виртуозно применил
открытый его наставником-новатором А.С. Макаренко метод
“педагогического взрыва”, т.е. мгновенного, без минуты на
размышление, воздействия на психику и поведение воспитанников.
Эпизод первый: воспитанники
Калабалина учились в сельской
средней школе. Ученики одного из
шестых классов возненавидели свою
учительницу по истории — уже
стареющую, одинокую, задерганную
жизнью женщину. На своих уроках, не
умея сдержаться, она кричала на
воспитанников, называла их
недоумками, идиотами, воришками.
Калабалинцы решили проучить ее
весьма “оригинальным” способом.
Услышав школьный звонок, дежурный
ученик встал у чуть-чуть
приоткрытой двери и, заметив идущую
на урок ненавистную учительницу,
скомандовал: “По коням!”. Весь
класс встал на парты, приветствуя
вошедшую учительницу. Та в
состоянии шока кричала и
приказывала сесть за парты —
ученики продолжали стоять. В слезах
несчастный педагог помчалась к
директору школы с жалобой. Завидев
приближающихся к классу директора
школы и учительницу, дежурный
командовал: “Вольно!”. Класс
приветствовал вошедших педагогов,
как и положено, стоя у парт. Пожав
плечами, директор велел продолжать
урок и вышел. На следующем уроке
истории повторилось то же самое.
Директор школы пожаловался на ребят
Калабалину. Тот, взяв тему урока и
хорошо подготовившись, заранее
пришел в школу и ждал в кабинете
директора звонка на урок истории.
Кабинет находился в противоположном
конце коридора от учительской.
Дежурный, видя только идущую на
урок учительницу, подал обычную
команду: “По коням!”. Классная
дверь внезапно распахнулась, и
быстро вошел Калабалин, проходя к
учительскому столу. Ребята,
почувствовав что-то неладное,
начали потихоньку сползать с парт,
Калабалин сурово цыкнул на них:
“Всем стоять на партах, как
стояли!”. Пройдя несколько шагов по
классу и глядя на ребят, он
постелил газету на стул, другую на
учительский стол и взгромоздился на
него сам. Сделал перекличку,
спросил домашнее задание, объяснил
новый материал, закрепил его и дал
домашнее задание. Никогда в жизни
бедные ученики-проказники в душе
так не молили Бога о спасительном
школьном звонке, как в тот раз.
После звонка, оглядев класс,
Калабалин, усмехнувшись, спросил у
ребят: “Ну что, орлы, хотите еще
такого урока?!” “Нет!” — закричали
ребята. Калабалин заставил тут же
ребят извиниться перед учителем за
свои проделки. Так всего лишь за
сорок пять минут он отучил ребят от
озорных поступков, да и учительницу
заодно перевоспитал, она уже больше
на уроках не кричала и не
оскорбляла ребят.
книга
А.С. Макаренко
№Педагогическая поэма"
Эпизод второй: в одном из третьих
классов школы на самой высокой
последней парте сидел третьегодник
— воспитанник Калабалина. Он ни
разу не выполнил домашнего задания,
не поднял руки, не ответил на
вопросы учителя, мешал всему
классу. Потеряв терпение,
учительница пожаловалась Калабалину.
Тот, успокоив её, на следующий день
пришел на урок. Он сел на соседнюю
парту с верзилой-воспитанником. И
когда тот как обычно начал на уроке
бузить и мешать, собрав все свои
силы, Калабалин, обхватив руками
парту с растерявшимся от
неожиданности переростком, поднял
ее. Под восторженные крики-вопли и
смех всего класса он медленно вынес
парту с горе-воспитанником из
класса и поставил в коридоре,
сказав: “Отныне это твое рабочее
место. С сегодняшнего дня ты будешь
каждый вечер с восьми до десяти у
меня в кабинете выполнять домашнее
задание”. Внезапно ошалевший
третьегодник заплакал и, растирая
слезы по щекам, просил директора
детского дома вернуть его в класс.
Калабалин вместе с ним вошел в
класс и заставил просить прощение у
всего класса и у учителя. Затем
целой гурьбой ребята приволокли
парту и поставили на свое место. На
следующий день переростка нельзя
было узнать: он впервые пришел с
выученными уроками, стал поднимать
руку и что-то отвечать. Наконец-то
он, закончив учебный год
“хорошистом”, перешел в четвертый
класс. Вот так всего лишь за
несколько минут Калабалин методом
“педагогического взрыва”
перевоспитал своего питомца.
На
всю жизнь в моей памяти остался удивительный самородок, вышедший
из народных глубин, верный продолжатель славного дела А.С.
Макаренко по перевоспитанию юных правонарушителей,
педагог-новатор, человек со сложной и поучительной судьбой —
Семен Афанасьевич Калабалин.
Вячеслав Алексеевич Шилов,
Ветеран педагогического труда . Новосибирск
Неуемный, "жаркий", как его называл Макаренко нрав
Семена Калабалина проявлялся всегда.
В 1938-м году, работая директором детдома, идя
по стопам Макаренко он попал за решетку по 58-й
статье.
Да, он никогда не стеснялся в выражениях и
всегда говорил, то, что думает.
Но ему повезло и за решеткой он пробыл всего
месяц: выпустили "за недоказанностью", начиналась
первая волна реабилитаций. Поэтому он смог
похоронить своего Учителя и его душераздирающий
крик:
- Прощай, отец! - запомнили многие.
Конечно, сидеть в тылу во время войны Калабалин не
мог. Несмотря на свою "ограниченную годность"
(болезнь желудка) он записался на фронт простым
добровольцем. Но... он не попал ни на фронт, ни в
ополчение.
Его отобрали для работы в военной разведке.
Это были шаги отчаяния.
Разгром, любой ценой требовалось выяснить хоть
что-то, что происходит за линией фронта, с
возможными потерями никто не считался, обучение
было предельно коротким - десять дней - и подобных
групп были десятки. Работал с людьми? Пойдешь
руководителем!
И вот, Калабалин в составе своей группы в агусте
1941-го вылетает за линию фронта - разведывать
штабы, передвижения войск... вернуться обратно ему
следовало через месяц. Если выживет.
А он вернется через год.
Конечно, Калабалину всю жизнь везло. Может,
это рука Бога, может, отсвет личности Учителя -
решайте сами, я не знаю.
Жизнь начинающих разведчиков перед полетом была
осложнена тем, что их инструктор по выброске
явился пьяным, перепутав все на свете. Как
результат - группа оказалась разбросанной друг от
друга, а кружение самолета заметили немцы,
начавшие поиски диверсантов. Калабалин нашел
только двоих одногруппников, остальных он никогда
в жизни не увидел.
Но его поредевшую группу заметили не немцы, а люди
непонятной принадлежности, представившиеся
партизанами. Рассказывали о тяготах жизни под
немцами, предложили отвести в деревню...
В деревне Калабалина ударили по голове прикладом и
в первый раз допросили. ОУН...
Калабалин, все понявший, представился как Наливко.
Он не коммунист и не литературный герой. Он
скромный рядовой, выброшенный для разведки,
остальную группу увидел только перед заброской.
Конечно, грамотному контрразведчику расколоть это
можно было немедленно, но... Калабалин был так
избит, что его решили поместить в госпиталь. Вот
оттуда Семен и решил бежать. Мда... Невероятно
слабому, в постельном белье...
Он стал собирать хлеб, делая из него сухари, вот
это и увидела медсестра, доложившая о том.
Поэтому, не разбираясь, Калабалина отправили в
концлагерь.
коротковолновая
радиостанция
"Север", именно ее
выдавали зафронтовым
разведчикам.
Калабалина
переводили из лагеря
в лагерь и после
этих перемещений
шансов на раскрытие
его первоначального
неудачного задания
уже практически не
осталось. Солдат и
солдат. Вон их
сколько, и все
умрут.
Конечно, Семен
приготовился к
смерти. Тиф и
дизентерия сделают
свое дело, он упадет
и его добьют
прикладом.
Но я же говорил,
ему всегда, всегда
везло. Его вызвали в
командный барак к
незнакомому
ротмистру.
- Фамилия?
Образование? В каких
районах жил? Хочешь
бороться с
большевиками?
Все, все
повторилось. Абверу
нужны были сведения
о жизни на той
стороне. О
перебросках войск, о
моральном состоянии
людей... и не
особенно разбираясь
кто есть кто
Калабалина, перевезя
в Польшу стали
ускоренно готовить
как
разведчика-радиста.
В этом тоже было
везение. Я - про
радиста.
И знаете? Семен
все же вспомнил, что
он педагог и ученик
Макаренко. Он же мог
говорить с будущими
напарниками? Вот он
и говорил.
В августе 1942-го
года его выбросили
под Арзамасом. По инструкции абвера
он не должен был
искать встречи с
напарниками, а
должен был идти в
город, искать пищу и
ночлег. Вот он и
пошел. Прямо в
районное отделение
НКВД.
- Я немецкий шпион.
Вот деньги, оружие и
радиостанция.
Конечно, Семена
проверяли. И тогда и сейчас
основными методами
проверок были
требования написать
все, что с ним
происходило. И ещё
раз. И ещё. Ну а потом
вылавливать
противоречия, вот
Семен и писал, писал
много. И про
командный состав той
школы, и про
полученные задания,
и про жизнь на той
стороне... не писал
он только про
разговоры со своими
напарниками,
зачем?.. Противоречий
выявлено не было.
И знаете, что, как
мне кажется?
Последней каплей в
этом деле послужил
приход в НКВД двух
напарников Семена. Я
думаю, они вспомнили
те, ночные разговоры
с ним... Не мог
Учитель не помочь
своему любимому
ученику, никак не
мог. Вот, своей
профессией,
переданной ему - и
помог.
В самом конце
октября 1942-го
года, приказом,
подписанным
Всеволодом
Меркуловым Семен
Калабалин
освобождается из под
стражи, а поскольку
вся группа, вместе с
радистом в сборе, то
открывается
возможность
радиоигры.
Империя наносит
ответный удар!
Разведка - это не
телеграмма Зорге - "Прошу Вас быть
тщательно
бдительными потому,
что японцы начнут
войну без каких-либо
объявлений в период
между первой и
последней неделей
августа месяца".
Подобные
сообщения, если они
чудом попадали на
его стол - Сталин
выкидывал немедленно
и правильно делал,
да и с Японией война
в то время так и не
началась.
Разведка - это
анализ сотен
деталей, иногда
впрямую вроде бы с
темой и несвязанной.
Дело линейного
разведчика -
описывать то, что он
видит. Картину
составят другие.
Поэтому сообщение
вида: - Количество
поездов на южную
Украину увеличилось
примерно вдвое. На
некоторых платформах
видны зачехленные
танки - для разведки
куда ценнее любых
призывов и криков.
Если, конечно, это
ложится в общую
картину.
Вот группа
Калабалина и
посылала в абвер
мазки какой-то
непонятной им самим
картины, но картины
ложной. Первые мазки
были, конечно,
установочными: -
Прибыли.
Устроились...
Перед этим была
другая задача:
понять - не напрасно
ли все это. Как
именно абвер
относится к тому,
что ему посылают? А
как это сделать?
Несмотря на то,
что вторая группа
"агентов"
подтверждала своими
сообщениями
информацию Семена,
предстоящая
радиоигра была
настолько важной,
что для определения
степени доверия к
передаваемой
Калабалиным
информации было
решено вызвать
курьера. Если
появится - можно
начинать. Для этого
имитировали разряд
анодных батарей
радиостанции.
Последние
радиограммы были
паническими:
работать можно
только при
параллельном
включении основной и
резервной батареи! Я
жду у приемника. Я
жду... Слышимость на
немецкой стороне
падала и падала. Посторонний
советский радиоцентр
перехватил и
раскодировал
сообщение, явно
относящееся к группе
Калабалина:
«Агент будет слушать
нас 10 мая.
Передавайте крайне
медленно, так как
батареи агента сели» Похоже, успех... Но
где курьер?
Курьер прибыл через
неделю, с батареями,
деньгами и новыми
документами. И
только после этого
"поезда Калабалина"
пошли в стороне от
Курска.
Да. Только потом
историки назовут это
крупнейшее в мире
сражение - Курской
битвой. Значит, в
нем принял участие и
колонист Семен
Калабалин.
Работа Семена
Калабалина в
разведке
продолжалась до
1944-го года, когда
наступающие
советские войска
вынудили перенести
разведцентр вглубь
Германии, при этом
связь с горьковскими
агентами была уже
невозможна.
Десять сталинских
ударов Семен увидел
уже после
демобилизации, когда
медицинская комиссия
признала его
полностью
непригодным к
прохождению военной
службы.
На прощание - орден
Отечественной войны
ему вручил лично
Виктор Абакумов, в
то время - начальник
ГУКР СМЕРШ. Орден
Отечественной войны
второй степени. Не
самая высокая
награда. Из статута
ордена:
Орденом
Отечественной войны
II степени
награждаются.... - Кто умелой и
чёткой работой
обеспечил успешную
боевую работу
корабля (боевой
части).
Но потом, когда
Семен вернулся к
педагогической
деятельности - он
никогда не
рассказывал своим
ученикам, за что он
получил этот орден.
- Воевал... вот как
он отвечал.
Это я вам рассказал
как он его получил -
разведчик - так не
Зорге, педагог - так
не Макаренко...
Год
выпуска: 2011 Страна: Россия
Жанр: Документальный Продолжительность: 00:43:49Режиссер: Виталий Якушев Описание: Семен Калабалин - любимый ученик
Антона Семеновича Макаренко. Этот человек, казалось, прожил не одну, а десять
жизней. В юности - бандит, чудом избежавший расстрела. Затем колония для
малолетних, но не просто колония, а заведение самого Антона Макаренко,
великого педагога. Между учителем и учеником произошел ярчайший поединок,
позже столь блестяще описанный в "Педагогической поэме". И ученик, еще вчера
отпетый бандит, решает посвятить себя делу учителя - поиску новых методов
воспитания беспризорных детей.
На своем педагогическом пути он пережил величайшее горе - один из трудных
подростков зарезал ножом его трехлетнего сына. Отец за одну ночь поседел, но
своего дела, учительства, не бросил. Но и это лишь часть истории жизни Семена
Калабалина. В 1938 году за ним пришли те же люди, которые сделали
беспризорными его учеников. НКВД, допросы, тюрьма... Его обвиняли по страшной
58 статье - антисоветская пропаганда среди молодежи. От расстрела или лагерей
Семена спасло чудо.
Он вышел из тюрьмы накануне войны и вскоре угодил в школу диверсантов. Их
сбросили на парашютах на территорию Украины, а утром их сдали немцам местные
полицаи. Однажды в лагерь военнопленных приехал человек в немецкой форме,
которые прекрасно изъяснялся по-русски. Он предложил Калабалину стать агентом
Абвера. Калабалин согласно кивнул головой и рассказал, как он ненавидит
русских и всю советскую власть. Ему поверили. Вскоре его на парашюте скинули
уже с немецкого самолета в окрестностях Нижнего Новгорода. У него на руках -
документы на имя Семена Карева, а за плечами - рация, ключом которой он обязан
отбивать шифрограммы в Германию. Калабалин тут же явился в местное НКВД, где
ему предложили вести двойную игру. И начался жесточайший поединок двух
разведок: немецкой и советской - через него, Калабалина. Он умело
дезориентирует немецкий штаб в течение всей Сталинградской битвы. Его
"информацию" ценят в Германии, признавая достоверной, его даже награждают
"Железным крестом" - высшей наградой доблести. А после войны он вновь стал
педагогом. Две тысячи сирот из России, Украины, Грузии считают его своим
отцом. В фильме принимают участие: Антон Калабалин, член Академии
педагогических наук РФ, сын Семена Калабалина; Юлий Панич, актер, режиссер,
журналист, исполнитель роли Семена Калабалина в фильме "Педагогическая поэма";
Екатерина Васильева, народная артистка РСФСР, племянница Антона Макаренко;
Владимир Макаров, научный сотрудник Центрального архива ФСБ России; Виктор
Слободчиков, доктор психологических наук, профессор, воспитанник Семена
Калабалина; Меланья Бахмацкая, педагог, воспитанница Семена Калабалина;
Владимир Морозов, кандидат педагогических наук, воспитанник Семена Калабалина;
Александр Прокофичев, работник экономического отдела Центрального Банка
России, воспитанник Семена Калабалина.
Конечно, Семена
проверяли.
