 |
Дедушка Вася, до самого последнего дня носил эту историю в себе, но перед смертью все же решил поделился с моей мамой, которая ухаживала за ним.
Они целыми днями вспоминали бабушку, скончавшуюся месяц назад, так вот, слово – за слово, дед и рассказал.
История эта началась летом 41-го.
Война бабахнула, когда бабушка Шура с детьми гостила в маленькой деревушке Ровенской области, у тетки Татьяны – старшей сестры моего деда.
Дедушка Вася был тогда авиаинженером и срочно готовил завод к эвакуации на восток, но с каждым днем война все ближе и ближе подбиралась к жене с детками, а убежать им самим не было никакой возможности. Все поезда и грузовики были заняты эвакуацией ответственных товарищей и их грузов, да и дети очень уж мелкие: старшей - пять, а младшему (моему папе) - всего полтора годика. Только и оставалось им, что сидеть и ждать отца – папа приедет, папа спасет…
Дед, как сумасшедший бегал по начальству, выпрашивая три дня, чтобы успеть съездить забрать семью, пока еще в село не пришли немцы, ведь его жена была не просто Шурой, по паспорту-то она Сара Давидовна Эдельман и к немцам ей, ну никак нельзя…
Наконец ему разрешили, но оказалось - поздно.
Из Киева пришлось пробираться сквозь бомбежки и в селе уже были немцы, но несмотря ни на что, дед дошел, чтобы разделить судьбу своей семьи…
 |
Прошел
месяц оккупации, прошел второй.
Местные жители – вчерашние колхозники, почти поголовно были
уверены, что Сталина повесили, линия фронта давно уже за
Уральским хребтом, Советская власть приказала долго жить, и
немцы – это навсегда.
Вот однажды вечером в дверь постучали – это были двое
полицаев из местных.
Не дав ни минутки на сборы, они увели бабушку Шуру в
неизвестном направлении.
Детишки завыли, цепляясь за маму, а дедова сестра, вдруг,
абсолютно спокойно и буднично призналась, что это она сдала
Шуру немцам, мол, хата и так маленькая, а тут еще эту
жидовку кормить. Не переживай, Вася, найдем мы тебе новую
жену, получше, с хатой и коровой…
Дед выскочил на улицу и побежал за арестованной женой прямо
в местную управу, но внутрь его не впустили, и дед остался
ждать у дверей.
Стоял он как памятник и просто плакал…
Что происходило с бабушкой тогда, в управе, знают только:
Бог, немцы и сама бабушка Шура, но она даже дедушке ни о чем
не рассказывала.
Им повезло: то ли, от того, что бабушка сносно
разговаривала на немецком (она всю жизнь в школе
преподавала немецкий), то ли от того, что во всем штабе был
один – единственный немецкий офицерик, да и тот не эсэсовец,
но так или иначе, в конце концов, спустя бесконечные три дня
и три ночи, мою бабушку – Сару Давидовну Эдельман, почему-то
выпустили к стоящему на улице дедушке…
Тетка Татьяна, снова увидев бабушку, очень удивилась,
расстроилась и сказала:
- Що то за таки нимци, яки видпустылы жыву жыдивку?
Якщо я ще раз тэбэ тут побачу, то тэбэ знову забэруть и тоди
вжэ нэ видпустять…
Вася и Шура наскоро собрались и пошли далеко за поле, где
стояла старенькая сторожевая будка, размером два - на
полтора, а детей тетка разрешила оставить у себя, ведь в той
будке не было даже печки. Сердечная женщина…
Вот так, Вася и Шура всю оккупацию и пересидели, как два
Робинзона в дырявой будке. В голоде и холоде, зато вместе.
Через день, дед ходил в деревню к деткам и скрипя зубами,
помогал сестре по хозяйству…
 |
…С тех
жутких времен прошло тридцать лет.
Я уже успел родиться и даже почти дорасти до школы и вот
наступил день, когда я в первый и в последний раз увидел
тетку Татьяну.
Мама привела меня к бабушке и уже собралась, было бежать на
работу, как вдруг раздался деликатный стук, открылась дверь
и на пороге показалась благообразная старушка в цветастом
платке и чемоданом в руке. Дедушки, слава Богу, тогда дома
не было.
Я до сих пор не могу понять: ну что нужно иметь в голове,
чтобы после всего того, что было, вот так запросто приехать
и сладким голоском сказать:
- Здравствуй Шура, я к вам всего на пару дней. Хочу по
магазинам походить, внуков к школе приготовить…
Бабушка, не произнесла ни слова, только молча взяла теткин
чемодан, подошла с ним к открытому окну и так же без слов и
эмоций, уронила его с третьего этажа…
Внизу во дворе раздался жуткий грохот, но тетка Татьяна,
даже не ойкнула, а на удивление спокойно развернулась и
вышла.
Я помню, очень поразился и никак не мог поверить своим
глазам, я ведь никогда раньше не видел, чтобы взрослые так
нелогично и противоестественно поступали. Произошедшее было
в тысячу раз страшнее самого лютого скандала с криками и
мордобоем...
Моя мама была ошарашена не меньше моего, ведь тогда она еще
не знала – с какой "цепи сорвалась" наша бабушка…
Мама вышла на улицу, помогла тетке Татьяне собрать
разлетевшийся чемодан с разбитым вишневым вареньем, поймала
такси и повезла ее к нам домой.
По дороге мама спросила:
- Что это с бабушкой такое? С ума, что ли она сошла?
Тетка Татьяна только махнула рукой и грустно ответила:
- Та, ну, однэ слово – жыдивка…