Домой    Кино    Музыка    Журналы    Открытки    Страницы истории разведки   Записки бывшего пионера      Люди, годы, судьбы...

  Юности честное зерцало    Светская жизнь и этикет      Продолжение правил светской жизни и этикета

Translate a Web Page      Форум       Гостевая книга

Несвоевременные мысли по поводу и без...

1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15  16  17  18  19  20  21  22  23  24  25  26  27  28  29  30  31  32  33  34  35  36  37  38  39  40  41  42  43  44  45  46  47  48  49  50  51  52  53  54  55  56  57  58  59

Список статей


Михаил Веллер: «Не вяжите нам руки!»

Известный писатель уверен, что властям нашим наплевать на то, как мы живём и что делаем

Общество живёт по своим законам. Весьма парадоксальным. Парадоксы эти вызывают массу вопросов. К примеру, почему мы порой не делаем то, что хотим? А то, что не хотим, делаем с песней и строем? Или почему четыреста умных людей, сидящих в здании на Охотном Ряду, иногда голосуют за такие законы, что всей стране хочется выть? Ответы на них попытался найти писатель Михаил Веллер в своей новой книге «Человек в системе». А «АиФ» в свою очередь задал вопрос писателю: какие уроки должна извлечь российская власть из той ситуации, в которой она оказалась нынешним летом?

- Для начала не вредно понять, что мы составляем с Землёй единое целое. И когда на планете разражались климатические катаклизмы, позже выяснялось, что именно в эти годы солнечной активности случались бунты, волнения, революции. О социальных катаклизмах мы говорим и предупреждаем друг друга давно. О том, что неолиберализм вырождается в какое-то человеконенавистничество. Что развитие электронных средств связи и компьютерного обучения на выходе из школы даёт совершеннейших неучей. Что надвигаются новые Тёмные века. Но никто не только не знает, как с этим бороться, но даже и не собирается этой борьбе учиться.

Нынешнее лето, которое к августу приняло апокалиптический характер, выглядит решительным предупреждением Господа о том, что очень не всё у нас ладно. Что грешникам ещё даётся шанс начать жить правильно. Причём относится это как к каждому из нас, грешных, которые гадят, как могут, при помощи пластиковых пакетов, битых бутылок и т. п., так и к властям нашим, которым в высшей степени наплевать на то, как мы живём и что мы делаем.

С поля - на панель?

Какие уроки должна была извлечь власть из той ситуации, в которую она оказалась поставлена нынешним летом? Когда людям плохо, они требуют от властей помощи, спасения, руководства. Хоть чего-нибудь хорошего! Что можно было бы сделать, чтобы облегчить положение? Когда в Москве и Подмосковье удваиваются суточные поступления в морги, когда столбик термометра в больничных палатах и операционных зашкаливает за 40оС, необходимо было закупать кондиционеры - быстро и где угодно - и в три смены монтировать их. А все здания типа кинотеатров 24 часа в сутки должны были работать как профилактории. Вентиляция, кондиционирование и фильтрование воздуха в метрополитене в авральном порядке должны были быть приведены к надлежащему уровню. Потому что, напомню, метрополитен строился когда-то как стратегическое бомбоубежище, и гарью в нём не должно пахнуть ни при какой погоде.

Не делалось, разумеется, ничего подобного. Потому что властям ни от этой гари, ни от этих 40 градусов было ни жарко ни холодно. Им требовалось одно: чтобы было тихо и без бунтов. Делается ли что-то сейчас, когда аврала нет? Ответ вновь отрицательный.

От лесных пожаров гарантии не даст никто - природа сильнее нас. Но, когда планомерно уничтожают систему лесников, в которой каждый надзирает за своим участком леса и чуть что бьёт тревогу, это вызывает по меньшей мере недоумение. У нас всегда найдут на чём сэкономить. Лесники - правильная ли это статья экономии? Засухи были, есть и будут - от них не застрахуешься. Другое дело, что русский крестьянин и в хорошие годы оказывается никому не нужен. Потому что в мире глобальной экономики российский производитель продуктов - лишний. Он конкуренции не выдерживает. Потому что мир переполнен дешёвыми и качественными продуктами. И русским крестьянам впору переквалифицироваться в бандитов, проституток, лакеев, матросов судов третьего мира - в кого угодно. Мировой экономике они сегодня не нужны! И жаркое лето 2010-го только обострило эти проблемы. Оно показало: необходима иная экономическая концепция страны. Появилась ли такая программа? Нет! Мы имеем вместо неё резкий скачок цен на всё.

Вновь на распутье

Можно ли исправить ситуацию? Можно. Возьмём те же пожары. В некоторых странах население само создаёт на местах добровольные пожарные команды. Нам это по силам? Да. Но! Для этого необходимо в принципе уменьшить власть чиновников и увеличить низовую инициативу населения. Чтобы люди, пожелавшие, скажем, создать свою пожарную дружину, не обивали пороги чиновников, пытаясь получить десятки справок и объясняя, зачем им это нужно, почему им это можно и т. д. Речь идёт о том самом гражданском обществе, к которому нас лицемерно призывают и которое давят в зародыше, как только оно поднимает голову. Гражданское общество означает: мы сами всё сделаем. Только не вяжите руки и не командуйте нами по любому поводу! И тогда та же засуха не станет катастрофой. У нас же, если засуха, или мороз, или дождь, или снег, или пожар, выясняется, что никто не знает своих обязанностей. И главным для власти становится не стремление свести потери к минимуму, а сделать так, чтобы ни один чиновник по результатам трагедии не был наказан.

Можно ли это вылечить? Расходящееся косоглазие двуглавого орла - весьма двусмысленный символ. Столетия назад Россия могла пойти по европейскому пути, а могла свернуть на азиатский путь. Мы же находимся посередине, поэтому у нас нет ни твёрдого авторитарного государства с чётким административным управлением, где все слушаются хозяина. Ни второго варианта - когда люди собираются вместе и решают по уму, как им жить.

У нас же хотят, чтобы и волки сыты, и овцы целы, и пастуху вечная память. В результате мы всю жизнь пытаемся перепрыгнуть наши пропасти в два прыжка. Вот уже 20 лет, как нет советской власти, а счастливое будущее так и не наступило и даже не предвидится, невзирая на сказочные цены на нефть и газ. Если всё и дальше будет так продолжаться, то не через 3 года, так через 23 года Россия распадётся на несколько частей: Сибирь, где нефть, газ, алюминий, лес, выход к Тихому океану, граница с Китаем и близость к Японии. И очень мало людей, которых надо кормить. Западная Российская федеративная республика, где много народа и этот народ абсолютно никому не нужен. Где будут поэтому разброд и шатание. И национальные районы типа Башкортостана или Татарстана. Чтобы этого не допустить, России необходима стратегическая перспектива развития. А именно: протекционистские законы. Такие налоги, которые стимулировали бы своего производителя и при этом не давали бы одним жиреть, а другим  нищать. А демократизация, которая подразумевает право народа на создание любых общественных и политических партий и движений, не подлежала бы никаким ограничениям. В противном же случае развал страны мне представляется неизбежным.

источник- АИФ №39 от 29 сентября 2010 http://www.aif.ru/society/article/37960


Записки советского читателя

СИСТЕМА КООРДИНАТ  Станислав ГОВОРУХИН

Все помнят старый советский анекдот: чукчу принимают в Союз писателей, выясняется, что Толстого он не читал, Чехова, Гоголя тоже, вообще мало что читал.
– Чукча не читатель, – с гордостью объявляет чукча, – чукча – писатель!
Похоже, в нашем кинематографе пробил звёздный час «чукчи-писателя».
Наши дети не читают давно. Это ещё при советской власти началось. А уж теперь и подавно. Интернет, компьютерные игры, комиксы, телевизор… Увидеть сегодня ребёнка с книгой в руках – большая редкость, уникальный кадр; хоть беги за фотоаппаратом.
А если в детстве ты не подружился с книгой, в юности читателем не станешь. В кинозалах большей частью сидят «нечитатели». Их не возбудишь остроумной вязью диалогов, им надо, чтобы на экране всё время что-то двигалось, взрывалось, стреляло…
Но беда в том, что и в кинематографию, и в кинорежиссуру сегодня приходят «нечитатели». У них нет и не может быть литературного вкуса. А ведь в основе настоящего кинематографа лежит литература, полноценная драматургия. Что же может сочинить человек, не одолевший к 25–30 годам целую библиотеку мировой литературы? Как может отличить макулатуру от настоящей драматургии режиссёр, не выработавший в себе литературного вкуса?
Отсюда – то несвязное бормотание, которое мы слышим с экрана, ходульные персонажи – все на одно лицо; завязать интригу ещё с грехом пополам могут, а развязать не хватает ни сил, ни опыта. Затянуть сюжетный узел могут, а распутать – никак.
Явление типичное не только для русского кино, но и для сегодняшнего американского также, может быть, даже в большей степени. Там ведь тоже в кино работают «нечитатели».
Сильнейшее потрясение я испытал однажды в Вашингтоне. Студенты Джорджтаунского университета смотрели мой документальный фильм «Великая криминальная революция». Я фильм видел, поэтому провёл время в баре в компании молодой аспирантки. Пили кофе, говорили об американской литературе, начали с детской…
Я смотрел на неё как на некое чудо, выросшее в пустынях Техаса – до ближайшей цивилизации (то есть бензоколонки) 200 миль. (Но нет, родилась в большом городе, училась в университете…)
О Фениморе Купере и Майн Риде она никогда не слышала, «Приключения Тома Сойера» видела в кино… Эдгар По?.. Что-то такое читала… Джек Лондон?.. «Знаю, конечно, но читать не довелось…» Стивенсон, Конан Дойл? «Видела, конечно. Обожаю Шерлока Холмса и его друга – как там его?..» Стендаль, Бальзак… Дюма? «Ну, кто же не знает «Трёх мушкетёров» или «Графа Монте-Кристо»?» – «Так видели или читали?» – «Не помню».
Перешли к взрослой литературе. «А вот такого писателя – я его очень люблю – Теодора Драйзера вы читали?» Ощущение, что даже не слышала про такого.
Что же она читала? Фолкнер, Стейнбек, Марсель Пруст, Джойс, Генри Миллер…
Я тогда подумал: любой советский инженер знает американскую литературу лучше, чем она. И уж, конечно, читал и Майн Рида, и Джека Лондона, и Фолкнера со Стейнбеком…
Про сегодняшнего молодого русского инженера я уж этого не скажу – уровни начитанности сравнялись.

Это – заметки режиссёра. Интересно узнать: что ж он читал, этот режиссёр, раз уж он придаёт такое значение книге…
Пишу не для того, чтобы похвастаться. Скорее – наоборот. Читал я много, но не системно, не всеохватно. Читал, что попало. Имею серьёзные пробелы в «умной» литературе.
Впрочем, и «солнце русской поэзии», Александр Сергеевич признавался:

В те дни, когда в садах Лицея
Я безмятежно расцветал,
Читал охотно Апулея,
А Цицерона не читал…

Вот и я, подобно классику, охотно читал Апулея, Боккаччо, Аристофана, Де Лакло, французскую фривольную прозу, но не Софокла, не Еврипида, не Гомера. За кумира нашей интеллектуальной элиты, за Дж. Джойса, принимался дважды – не одолел. Не принял мой организм Ф. Кафку, Марсель Пруст вызывал изжогу. Много раз открывал Томаса Манна «Иосиф и его братья» – после двух страниц засыпал. А между прочим, эти первые две страницы романа – одна строка, самая длинная строка в мировой литературе.
Смягчающим обстоятельством может считаться то, что я по образованию не гуманитарий; учился на геолога, а в киноинституте у нас до сих пор не придают должного значения литературе. К тому же в годы моего детства и юности книги были ужасным дефицитом – какая попадётся (иногда без обложки и названия), ту и читаешь. В один день это могут быть «Приключения майора Пронина», в другой – «Сага о Форсайтах».
Первая большая книжка, которую я осилил в зимние каникулы – то ли в первом, то ли во втором классе, – были «Дети капитана Гранта». Так в мою жизнь вошёл Жюль Верн, первый мой духовный учитель. Жюль Верн – вечный спутник молодости (увы, уже не спутник)! Сколько поколений воспитывались на его книгах: и Толстой, и Менделеев, и Карл Маркс, и Чехов, и Станиславский, и Чарли Чаплин, и Эйзенштейн…
Самым большим моим детским потрясением был «Робинзон Крузо». Одно название чего стоило! «Жизнь и удивительные приключения Робинзона Крузо, моряка из Йорка, прожившего 28 лет на необитаемом острове, куда он был выброшен кораблекрушением, во время которого весь экипаж, кроме него, погиб, с изложением его неожиданного освобождения пиратами». До сих пор я считаю «Робинзона Крузо» самой великой книгой, которую создало человечество. Смелое и нахальное заявление? А как же Сервантес, Шекспир, Свифт, Гомер, Толстой? Но я не одинок в своём убеждении. Именно так считали и Вольтер, и Жан-Жак Руссо.
У каждого времени свои герои, у мальчишек разных поколений свои кумиры. Сейчас время Гарри Поттера. У мальчишек моего поколения кумирами были мушкетёры короля Франции. Именно Александр Дюма-старший заставил меня полюбить Францию, её язык, её культуру. Приехав в первый раз во Францию, уже взрослым человеком, я всё равно был удивлён, что во Франции не все мужчины – мушкетёры и графы Монте-Кристо.
«Любите книгу – источник знаний» – написано было на всех углах в советское время. Конечно, книга даёт и знания. Тот же Жюль Верн, к примеру, – как много в своих занимательных романах он сообщает полезных сведений о географии, геологии, минералогии, химии, физике, астрономии… Но знания может дать и учебник, и живой учитель, а нынче – Интернет…
Книга воспитывает чувства. Какой Интернет, скажите на милость, может воспитать чувство собственного достоинства, чувство долга перед Родиной; какой учебник сможет внушить молодому, вступающему в жизнь человеку понятия о чести, благородстве, любви к отечеству?
Всё это даёт только книга.
Человек, отлучённый от великой литературы прошлого, – ущербный человек; для меня это аксиома. И беда всего человечества в том, что книги, их авторы, великие духовные педагоги, воспитавшие сотни поколений, перестали участвовать в формировании человеческого общества.
Советская литература, которую мы тоже читали взахлёб, была очень идеологической. А куда же без идеологии? Это мы только, сумасшедший народ, ухитрились жить полтора десятка лет без какой-либо идеологии. И оказались близки к духовной смерти. Идеология – это столп, на котором держится государство.
В качестве примера приведу свою версию причины Победы в Великой Отечественной войне.
Мало кто знает (а кто слышал, не верит), что в первые два месяца войны в плен к немцам попали 3 миллиона 200 тысяч бойцов Красной Армии. Большинство попали не по своей вине. Наши мудрые полководцы, все эти ворошиловы, тимошенки, кулики и будённые, да и сам главнокомандующий, были великими стратегами – они оставляли в котлах окружения целые армии (под Киевом – 600 тысяч, под Харьковом – 400).
Но посмотрите немецкую хронику: многие сдавались охотно; бежали навстречу немцам с радостными улыбками – как к освободителям. В СССР было много, может быть, миллионы недовольных. После Гражданской войны, после красного террора, ужасов репрессий, после самого страшного преступления власти – насильственной коллективизации и вызванного ею повального голода – слишком многие возненавидели и советский строй, и усатого вождя. Добавим сюда бойцов, мобилизованных из оккупированных Сталиным стран – из Галичины, Молдавии, Прибалтики…
На это и был расчёт фюрера. Он думал, что вся Россия только и ждёт освободителей с Запада, что вся Россия побежит к нему с поднятыми руками. Бесноватый нацистский вождь не учёл только, что подросло новое поколение советских людей, воспитанных советской идеологией. Эти двадцатилетние, полностью заменившие к концу второго года войны выбитую до основания кадровую армию, безгранично верили и в советский строй, и в светлое будущее, и в своего вождя. Главную роль в их воспитании сыграла советская литература. Они выросли на таких книгах, как «Чапаев» Фурманова, «Разгром» Фадеева, «Как закалялась сталь» Николая Островского, «Педагогическая поэма» Макаренко, на повестях Аркадия Гайдара.
Они, эти двадцатилетние, и выиграли войну.
Вот что такое идеология.
В целом советская литература – талантливая литература. Лет пятнадцать назад я решил пересмотреть всю библиотеку тех лет, перечитать книжки, которые произвели впечатление в детстве и юности. Хотел прояснить для себя – выдержали они испытание временем или нет. Другими словами, настоящая это литература или ненастоящая.
Открывал, например, какого-нибудь Бабаевского «Кавалер Золотой Звезды», или «Белую берёзу» Бубеннова, или даже «Молодую гвардию» Фадеева – нет, читать невозможно, а ведь когда-то читалось, особенно «Молодая гвардия», и как читалось – взахлёб! Эти книжки не выдержали испытания временем – это не литература.
Открываю собрание сочинений В. Кочетова, пытаюсь читать – невозможно! Тоска, скука смертная… И вдруг – как луч света в тёмном царстве: «Семья Журбиных»! Роман. Полноценная литература. Недаром по нему получился такой хороший фильм в конце пятидесятых. Назывался он «Большая семья» – «Ленфильм», режиссёр Иосиф Хейфиц.
Купил как-то в букине трёхтомник Аркадия Гайдара, думаю, полистаю на досуге. Два дня провалялся на диване, пока не прочёл от корки до корки. Литература!
Так я развлекался года три, устроил полную ревизию советской литературе. Многие книги, произведшие впечатление в юные годы, устояли, не поблекли, не состарились… Катаев, Кассиль, Фраерман, Нилин, Паустовский, Симонов, Ильф с Петровым, Чуковский, Маршак, Сейфуллина… Да разве всех перечислишь!..
В 1953 году я оканчивал школу. Ещё был жив Иван Алексеевич Бунин. Жив, но как бы умер – для нашего поколения. Эмигрант, а значит, запрещённый писатель.
Книгам Куприна повезло больше. Александр Иванович вернулся в Советскую Россию в 1937 году (правда, через год умер), и книги его широко издавались. Ах, как я его любил и люблю, этого замечательного, недостаточно высокооценённого широколобыми критиками писателя, как любил его советский кинематограф – экранизировано почти всё, что вышло из-под его талантливого пера.
А Бунина нам вернул Хрущёв. При нём, на излёте его правления, был издан 9-томник Бунина. Вот когда мы дорвались до настоящей прозы. «Митина любовь», «Деревня», «Солнечный удар», «Господин из Сан-Франциско», «Жизнь Арсеньева», изящный сборник «Тёмные аллеи» – жемчужина русской литературы!
Недавно у меня была встреча со студентами ВГИКа – с будущими драматургами, режиссёрами, художниками… Я сказал:
– Поднимите руки, кто читал «Тёмные аллеи» Бунина!
В большом, битком набитом актовом зале поднялись три-четыре руки…

Пробелы в моём книжном образовании объяснимы и обстоятельствами нашей тёмной жизни. До сорока лет я не прочёл ни единой строчки Владимира Набокова. А ведь он ещё был жив; и жил не так уж далеко от меня – в Швейцарии, на берегу красивого озера, в городке Монтрё, где похоронен мой кумир Чарльз Спенсер Чаплин.
Набоков стал появляться в СССР в начале семидесятых – контрабандно. Сначала «Лолита», потом и другие произведения. В литературном ранжире он сразу занял первое место. Я эту точку зрения не разделяю. Понимаю – хороший писатель, но сравнить его с Буниным, Куприным, тем более с Чеховым никак не могу.
Настоящий расцвет советской литературы начался после смерти Сталина. Писатели мало-помалу начали смелеть – писать правду. Первой ласточкой был роман Владимира Дудинцева «Не хлебом единым». Читала вся страна; в читальных залах, в библиотеках выстроились очереди, книгу рвали из рук. Это была ещё не правда, а только намёк на правду – о тяжёлых послевоенных годах. Но и этого хватило, чтобы партийное руководство насмерть перепугалось.
Состоялся пленум Союза писателей, где роман подвергли резкой критике – с партийных, конечно, позиций. «Критика» была столь резкой, что показалось на минуту – вернулось сталинское время.
К примеру, известная писательница, набившая руку на рассказах о Ленине (кажется, Прилежаева), говорила на этом пленуме так:
– Если завтра в Москву войдут немцы, нас всех повесят, а его назначат мэром… (Рассказывал мне это сам Дудинцев в середине семидесятых.)
Дудинцева отлучили от литературы, оставили без средств к существованию; книгу изъяли из библиотек.
Я много раз перечитывал этот роман, наконец, решился снять по нему фильм (возможно, лучшее моё произведение).
В 1962 году грянул гром. В «Новом мире» был напечатан рассказ «Один день Ивана Денисовича».
В мою жизнь вошёл Солженицын. В печати появился «Матрёнин двор», «Случай на станции Кочетовка».
Это уже был не намёк на правду, а чистая, горькая, опасная, как оголённый электрический провод, правда.
Солженицына перестали печатать.
Мы листали слепые машинописные копии «Ракового корпуса», «В круге первом», «Телёнка»… А потом – как обухом по голове – «Архипелаг ГУЛАГ».
Это был смертельный удар по «Софье Власьевне» (Советской власти). Часы стали отсчитывать последние годы её жизни.
Году в 1965-м случился ещё один великий праздник у советских читателей. Наконец-то был напечатан (с купюрами) великий роман Михаила Булгакова «Мастер и Маргарита».
Вообще это тридцатилетие (1956–1986) дало нам замечательную литературу, родило удивительных писателей. Замечательные наши «деревенщики»: Фёдор Абрамов, Борис Можаев, Виктор Астафьев, Василий Белов, Валентин Распутин, Евгений Носов… Так называемая лейтенантская проза: Юрий Бондарев, Григорий Бакланов, Борис Васильев, Вячеслав Кондратьев, Василь Быков, Константин Воробьёв… Ну и так далее и так далее… Настоящий читательский пир. Жаль только, книжку каждого из этих авторов было трудно достать. Но мы доставали и читали, читали…
Помню, в те времена ездили по деревням – за книгами. Мы, например, одесситы, – в Молдавию. Заходишь в сельский книжный магазин и обязательно найдёшь на полках интересную книгу: Айтматова, Трифонова, Аксёнова, Евтушенко… А если повезёт, то и Ахматову, и Цветаеву, и Булгакова…
С приходом Горбачёва в страну вернулись книги русских писателей-эмигрантов: И. Шмелёва, Б. Зайцева, Мережковского, Гиппиус, Северянина… Но как раз читать стали меньше. Листали в основном газеты, журналы (особенно «Огонёк»). Обалдевали от всяких разоблачений, от «открытий», от новых страниц истории, от новых трактовок… Много появилось и откровенно подлых выдумок (в них охотно верили)… Оказывается, Маяковский не застрелился, а его застрелили… Есенина повесили… Горький – главный гонитель и губитель литературных талантов… И прочее и прочее. Правда и ложь вперемешку. Поди разберись.
Наступили 90-е годы. К 1992–1993-м годам в стране прошли некоторые демократические перемены, но и произошла настоящая революция – криминальная. Россия стала совершенно криминальной страной.
Но случилось и более ужасное – произошла нравственная революция.
Оскару Уайльду принадлежит фраза: «Раньше книги писали писатели, а читали читатели. Теперь книги пишут читатели, а не читает никто». Уайльд шутил, конечно. Но прошло сто лет, и шутка оказалась чистой правдой.
Сколько же я прочёл за эти годы макулатуры! И Пелевина и Акунина, и Сорокина и Венечку Ерофеева (у тогдашней интеллигенции Венечка занимал на литературном пьедестале одну ступеньку со Львом Толстым!), и Донцову и Минаева, и О. Робски и мадам Вильмонт… Сколько я пролистал мемуаров наших политиков – от Ельцина и по нисходящей (остроумный Ю. Поляков назвал их «мемуарами быстрого реагирования»; не успел человек сесть в высокое кресло, и уже бац! – мемуар!).
Большинство этих книг я спускал в мусоропровод или закидывал в угол багажной полки (если летел в самолёте), выбрасывал из окна бегущего поезда, кидал под колёса автомобильного потока… Такая у меня была форма протеста.
Где-то в середине семидесятых сидели мы с одним милиционером в сауне бассейна «Москва» – там, где стоял прежде и стоит нынче храм Христа Спасителя. Милиционер этот был большим начальником и высокообразованным человеком. Заговорили о любимых книжках, и он произнёс фразу, которую я запомнил на всю жизнь: «Образованным человеком должен считаться не тот, кто много читает, а тот, кто много перечитывает».
Я подумал: как правильно! Что толку, что я прочёл «Войну и мир» в девятом классе. Нет, её надо перечитать и в университетские годы, и в зрелом возрасте, и на исходе дней своих. Последнее я собираюсь сделать в ближайшее время. Мне представляется такая идиллическая картина: деревня, осень, дожди, а я сижу в тёплом доме и читаю «Войну и мир» – какое счастье!
Мы возвращались тогда из сауны с Высоцким (он тоже был в нашей компании), и Володя сказал: «Такие люди долго Наверху не живут». И как в воду глядел – вскоре Сергей Александрович Крылов, генерал-лейтенант милиции, начальник милицейской академии, – застрелился. Пришёл на службу, провёл совещание, потом удалился в комнату отдыха, снял китель и нажал на курок.
Но завет его я помню. Много лет я в основном перечитываю. Я вдруг обнаружил, что в двух огромных книжных магазинах (куда я всегда ходил за макулатурой) есть букинистические отделы (не путать с антикварными!); там можно купить всего за 600 рублей (столько стоят обе книжки Оксаны Робски) всего Тургенева, двенадцать томов. Причём прекрасно изданного; в 60–70-х годах книжки издавали на совесть, у них даже запах другой. За 1800 рублей можно приобрести 30 томов собрания сочинений Максима Горького, за 600 рублей – полного Бунина, за столько же – всего Куприна… Видите, каждая палка о двух концах – плохо, что не читают, но зато бесценные сочинения упали в цене, стали доступны самому бедному читателю. А они, настоящие читатели, в основном и остались только среди бедных слоёв населения.
Теперь я отвожу душу. Перечёл недавно все романы и повести И. Тургенева – представить не можете, какое это удовольствие. Не удовольствие даже, а наслаждение. Я перечитываю литературу по принципу «куда рука потянется». Потянулась к Мопассану – перечитываю Ги де Мопассана: «Жизнь», «Милый друг», рассказы. Захотелось с утра Бальзака – беру с полки Оноре де Бальзака. И так многие годы – Гамсун, Стендаль, Гончаров, Оскар Уайльд, Виктор Гюго, Драйзер, Шарлотта и Эмили Бронте, Стивенсон, Сэлинджер, Виктор Некрасов, Вл. Богомолов, Распутин, Александр Дюма-сын, Т. Капоте, Б. Шоу, Гоголь, Пушкин, Лермонтов… Словом, без всякого разбора, без системы – чего душа попросит. Недавно у меня был месячник Максима Горького, оболганного в годы перестройки писателя. «Челкаш», «26 и одна», «Коновалов», «Фома Гордеев»… – великий русский писатель! И, главное, дешёвый: 60 рублей за том – в кожаном переплёте, с суперобложкой…
Особенно поиздевалась наша «элита» над «Песней о Буревестнике». В художественном плане это стихотворение в прозе М. Горького она ставила гораздо ниже бессмертного произведения Венечки Ерофеева. «Легко было ему писать о приближающейся Буре, – говорили они. – Сам-то Буревестник жил в Италии, на Капри». Издевались как раз те, у кого нынче дачи и на острове Капри, и в Сардинии, и во Флориде.
Да, «Песню о Буревестнике» Горький написал в Италии. Это сказалось даже в самой мелодике стихотворения. Обратите внимание, его легко спеть на мотив «Вернись в Сорренто».
Но подобные обстоятельства никак не должны умалять художественные достоинства этого маленького шедевра. К примеру, Бунин написал «Тёмные аллеи», живя на юге Франции, в городке Грасс…

Для чего я пишу эти заметки? Надеюсь, что сегодняшний студент, будущий сценарист или режиссёр начнёт запоем читать книги? Как же… разбежались они!
Был у меня лет тридцать назад один ученик. Мечтал стать кинодраматургом. Помог я ему поступить во ВГИК. Составил большой список литературы, которую он обязан прочесть. Особенно выделил «Мартина Идена» Джека Лондона. Ничего из списка он, конечно, не прочёл.
– Ну хоть «Мартина Идена» прочти! – долбил я ему. – Во-первых, это занимательное чтение, я лично прочёл три или четыре раза… Во-вторых, написано великим писателем, да ещё и о том, как он стал писателем…
Не прочёл он и «Мартина Идена». И сценаристом, конечно, не стал. Но это было давно, ещё когда был жив, Царствие ему Небесное, советский кинематограф.
Сейчас бы стал вполне удачливым и успешным кинодраматургом.

источник-  http://www.lgz.ru/article/7269/