«ТАМ НЕКОГДА ГУЛЯЛ И Я…»

«Давно стихами говорит Нева, страницей Гоголя ложится Невский…». Но Невский «ложился» не только страницей Гоголя, но и Пушкина. Пушкинский Петербург- это не только Фонтанка с домами братьев Тургеневых, Муравьевых и А.Н. Оленина, где Александр Сергеевич был всегда желанным гостем, и где он впервые встретил ту, которой посвятил единственные в мире строки: «Я помню чудное мгновенье…». Это не только Летний сад- о котором Пушкин писал: «Летний сад мой огород, я, вставши ото сна иду туда в туфлях и халате, я в нем сплю, читаю, пишу, я нем дома..», и куда Monsiebr LˇAbbe, «француз убогой» водил Онегина на прогулку, это еще и Невский проспект, где каждый дом, овеян памятью об Александре Сергеевиче…
Вот кондитерская Вольфа и Беранже, дом, 18, где холодным январским днем 27 января 1837 года встретился Пушкин со своим старым лицейским приятелем Константином Данзазом, чтобы отсюда начать свой последний прижизненный путь к месту дуэли. Вот дом голландского посланника Геккерна, Невский, 20, где жил старый Геккерн со своим приемным сыном, повесой и волокитой Жоржем Дантесом, ставшим для России исчадием ада. А дальше, перейдя Большую Конюшенную улицу- книжная лавка А.Ф. Смирдина. Смирдин отпраздновал в доме, что стоит рядом с Лютеранской церковью Святого Петра, новоселье, дав торжественный обед для  российских литераторов. На  обеде присутствовал цвет петербургской и  российской словесности: Пушкин, Гоголь, Крылов, Жуковский, Вяземский, Одоевский… А вот мы видим Александра Сергеевича, пересекающего Невский, на великолепной панораме акварелиста П.Садовникова, поэт, вероятно, шел из книжной лавки издателя Сленина. В 1828 году этот участок Невского был куплен богачом В.В.Энгельгардтом, приятелем Пушкина по собраниям «Зеленой лампы»: «Горишь ли ты, лампада наша, подруга бдений и пиров/ кипишь ли, златая чаша, в руках веселых остряков…». Василий Васильевич выстроил роскошный особняк, в котором по вечерам собиралась вся светская молодежь, сюда заглядывал и Александр Сергеевич, в дружеском послании он писал Энгельгардту: «…ленивый Пинда гражданин/ Свободы, Вакха, верный сын,/ Венеры набожный поклонник/ И наслаждений властелин…»
Дом Энгельгардта, в котором проходили не только балы, но и «лукулловы пиры» стал местом драмы Лермонтова «Маскарад»: « … рассеяться и Вам, и мне не худо. Ведь нынче праздники и, верно, маскерад у Энгельгардта…»… а позже «маскерадные комнаты» стали сдавать под устройство музыкальных вечеров и концертов… Каких только заезжих знаменитостей здесь не выступало: Вьетан, Виардо Гарсиа, Рубини, Лист… Он и поныне связан с музыкальной культурой, здесь находится Малый зал Филармонии.
Противоположная нечетная сторона Невского, 15- дом Чичерина со знаменитым рестораном «Талон»: «Пади, пади!-раздался крик; /Морозной пылью серебрится/его бобровый воротник./ К Talon помчался он уверен, что там уж ждет его Каверин…». Но в этом доме располагался не только ресторан, он приютил под своей крышей многих из плеяды пушкинской поры: писателя Н.И.Греча, лицейского друга Пушкина- В.К.Кюхельбекера, поэта и дипломата А.С.Грибоедова, выдающуюся французскую актрису Жорж…
Идя, от дома Чичерина по Невскому, можно издали увидеть великолепный барочный особняк А.С.Строганова. Имя Строганова связано с целым пластом культуры пушкинского времени. Все это не случайно, Александр Сергеевич Строганов был Президентом Академии Художеств. У него в доме долгое время жил и работал один из гениальных русских архитекторов, Андрей Никифорович Воронихин, создатель неповторимого архитектурного шедевра – Казанского собора с ее площадью и великолепной ажурной оградой перед его западным фасадом – сердцем Невского проспекта. Позже перед зданием Казанского собора, где был похоронен Спаситель Отечества - Светлейший Князь Смоленский Михаил Илларионович Голенищев-Кутузов были установлены два памятника. «Зачинателю Барклаю»- М.Б. Барклаю де Толли и «завершителю Кутузову»…
Поэтому для меня Невский- это всегда Фиеста, он давал ощущение праздника души и духа. Он был наполнен голосами и памятью недавнего прошлого моего детства и потонувшей в туманах времени его истории.
Его мостовые слышали и помнят голоса эпохи Просвещения и Золотого века, вдоль его мостовых прохаживались светские «денди» и поэты, кому суждено войти в историю культуры под названием Серебряный век. Он помнит грохот канонад и артобстрелы самой страшной войны, но он не забыл и тех девушек-защитниц города, покупавших букеты полевых цветов на его мостовых, как только наступала очередная блокадная весна. Он помнит пронзительную тишину, перенесших муки голода и холода жителей города, стоявших живым барьером вдоль его мостовых, провожавших взглядом колонны пленных «завоевателей», которые они, вооруженные до зубов, так и не смогли его покорить…
Он помнит ликование и радость жителей города, когда возвращались на свое место Кони Клодта на Аничковый мост, и вновь засверкал позолотой кораблик на Адмиралтейской игле после войны. И он не забыл того восторга и счастья, когда по нему торжественно провезли фигуру Самсона, разрывающего пасть Льву, чтобы снова 22-х метровой струей фонтана взметнуться к небу в любимом детище Петра I в Петергофе. Невский вобрал в себя всю русскую историю и литературу, имена деятелей культуры, поэзии, музыки, здесь каждый дом «звучал» своей определенной нотой, имел свою историю, свою легенду и открывал тайны тем, кто хотел их узнать…
Я очень часто с друзьями, а, подчас, одна приезжала на Невский. Просто так, без всякой цели. Чтобы пройти от Адмиралтейства до Московского вокзала. Туда- по четной стороне проспекта, обратно- по нечетной. Таков был заведенный и почти никогда не нарушаемый обычай общения с Невским.
И не только наш обычай. По Невскому, особенно по вечерам гуляли без всякой цели, любуясь городом, заходя в маленькие уютные булочные, где продавались изумительные, давно исчезнувшие слойки, в кафе «5-ти минутка», в знаменитую «Лягушатницу». Все ее стены были отделаны красивой и выпуклой керамической плиткой зеленого цвета, там неспешно журчал маленький фонтанчик, а на его барьере сидели керамические зеленые лягушки с выпуклыми глазами. Там было всегда прохладно, даже в самые жаркие, душные дни ленинградского лета. В «Лягушатнице» можно было заказать фирменное мороженное, чашечку душистого кофе, купить любимое пирожное эклер, тающее во рту, как некий райский нектар, а, повзрослев добавить к этому «пиршеству» еще и бокал шампанского. И за все это заплатить рубль… помню, что в ранней юности, когда я еще не имела своих денег, папа, давая мне рубль, всегда приговаривал: «на тебе рубль, и ни в чем себе не отказывай»… и я «гуляла» на этот рубль вовсю, ни в чем себе не отказывая…
А книжные магазины Невского, разве можно забыть их?! Вот первый из них на четной стороне улице, на углу с Аркой Главного штаба. Назывался он «Искусство Социалистических стран». В те года, когда книги были страшным дефицитом некоторые книжные магазины Невского походили на салоны, куда можно было придти, посидеть за столиком, полистать альбомы по живописи, архитектуре, музыке. Таким был и этот магазин. Все посетители знали уже друг друга в глаза, да и продавщицы знали каждого своего посетителя, тут завязывались знакомства, обменивались впечатлениями о выставках, о новых книгах, фильмах, театральных постановках… И так было в каждом из многочисленных книжных, разбросанных по всему Невскому: и в «Старой книге», что находилась в левом крыле здания кондитерской «Вольфа и Беранже», и в магазине «Искусство», что был некогда на углу Невского и Садовой, на четной стороне улицы, и в «Лавке писателя» у Аничкова моста, и в «Маске», маленьком уютном магазинчике, где помимо театрального реквизита продавались книги, и магазине «Ноты», что у Дома Книги. Дом Книги – это был особый мир, мир книги, литературных образов, судеб, исторических событий, поэзии и прозы, всего того, что насыщало и питало ум и сердце.
А как можно забыть кинотеатры Невского: «Аврора», «Титан», «Баррикада», в которых проходили недели зарубежных фильмов, а легендарный «Сайгон» - место встречи всех ленинградских неформалов, поэтов и художников, музыкантов и бродяг, где витал бунтарский дух и каждый отстаивал право на свой личный взгляд, свое творчество, свое мировоззрение, свою независимость?...
Невский проспект. Сколько воспоминаний, событий, встреч он включил в себя за мою жизнь. Иногда мне кажется, что этапы моей жизни можно измерять прогулками по Невскому. И думала ли я, что после событий 1991 года, когда нас «расставили, рассадили, чтобы тихо себя вели по двум разным концам земли…», что вырваться через границу, пройти все унижения «второсортного гражданина» в «демократической» Эстонии - пограничного досмотра, оказаться в своем родном городе и пройтись Невскому – будет для меня недостижимым счастьем.
И так на всем протяжении Невского проспекта… с мемориальной доской на доме, 14, напоминающей о немыслимых 900-х днях осады города, со зданием знаменитой Публичной библиотеки и ансамблем площади Островского, фирменным магазином знаменитого «Севера», Елисеевским магазином и Акимовским театром комедии, Зданием Государственной думы и Гостиным, Аничковым дворцом и конями Клодта, магазином «Восточные сладости», дворцом Белосельского-Белозерского и скромной кафе-сосичной, что находилась в самом конце четной стороны и где мы, изголодавшиеся и утомленные были постоянными ее посетителями…
Ах, Невский, мой милый Невский, я помню каждый твой дом, украшения на твоих фасадах, я знаю и помню цвет твоих домов, их «голоса», я знаю все их тайны и легенды, я слышу дыхание каждого из них – все это долгие годы было частью моей жизни, моего детства, юности, молодости… И я скромно надеюсь, что ты, хранишь память и о нас - твоих бесчисленных детях, горячо и верно любивших тебя…
Есть улицы празднично-нарядные, как Невский, но есть в моем городе улицы торжественно-прекрасные, будто ведущие к Олимпу. Одной из таких улиц, которая вызывает особое восхищение, и преклонение перед Гением архитектора является улица Зодчего Росси. Этот великолепный и единственный в своем роде ансамбль площади Островского с улицей, выходящей на Фонтанку, был создан по принципу Золотого сечения. 220 метров в длину, 22 метра в высоту и 22 метра в ширину! И ни миллиметром больше! И от этой гармонии и соразмерности создавалось впечатление такой торжественной величавости и совершенства, что мне она казалась в детстве и юности дорогой, ведущей к Олимпу, по которой ходить могут только Боги. Даже подходя к ней из за «кулис» Александринского театра уже сжималось сердце от этой красоты. Она почему-то всегда была пустынна и молчалива, несмотря на то, что здесь находилось Хореографическое училище им. А.Я.Вагановой.
Улица зодчего Росси, бывшая Театральная действительно вела к театральному Олимпу -Александринскому театру. Портики с фронтонами, изящные белые колонны, ниши с установленными в них статуями, лепные украшения, скульптурная композиция «Колесница Аполлона» – все это говорило о том, что перед вами Храм Искусств.