ЗАКЛЮЧЕНИЕ

 

Прочитав эти строки, многие подумают, что я идеализирую время, город, людей. Нет, нисколько, смею всех уверить. Это сейчас принято поливать грязью все то, что было связано с прошлыми годами жизни. Никто ничего не извлек из уроков истории. Как после октябрьского переворота 17-года, в наших учебниках истории не существовало тысячелетней истории России до «незабвенного» октября, так и после 1991 года стали порочить и смешивать с грязью весь период жизни до 1991 года. Что за неистребимое желание сидит во многих, особенно тех, кто стоит «у кормушки» рисовать все только двумя красками: черной или белой? Да, я жила в СССР. Да, я видела и понимала с самого раннего детства лживость, лицемерие лозунгов, всю ограниченность и недальновидность наших политиков, кто был ничем, не может стать всем. Да, я видела послевоенную разруху, изможденные войной и нуждой раньше времени, постаревшие лица матерей своих одноклассников, пустые полки магазинов, очереди за дефицитом, а дефицитом бывало буквально все! Да, мы были плохо одеты по сравнению с нашими сокурсниками даже из социалистических стран, да, я видела в магазинах на своей 19-й линии пьяных, опустившихся мужчин, да, были негодяи и подлецы, воры и спекулянты, да, страшным дефицитом были книги, да, существовала запретная литература, фильмы, живопись. Да, все это было! Но было и другое!
Невозможно перечислить имена всех, кого я встретила на своем жизненном пути, но моя благодарность им, за общение, за дружбу- беспредельна. Всех их я помню и люблю. И тех, кто ушел в мир иной, и тех, кто жив и с кем встречи и общение – всегда радость! И всю эту радость человеческого общения, которая составляет наивысшую ценность человеческой жизни- то же перечеркнуть и смешать с грязью? Нет, нет, и нет!!!
И еще, нас отличала от нынешнего поколения необыкновенная тяга к знаниям, искусству, желание вырваться из порочного круга советской действительности, была настоящая, подлинная дружба, продолжающаяся по сию пору, была чистота помыслов, и не было страха и боязни перед будущим. Мы были социально защищены. Пусть нам платили «всем сестрам по серьгам», но даже эта уравниловка давала мне возможность не вылезать из театров, концертных залов и музеев, посещать кино, покупать книги, а летом отправляться в путешествия, куда душе угодно. Не было ненависти, агрессии, повседневного насилия над детьми, женщинами, стариками, духовного убожества, страха перед терроризмом. Были неписанные законы нравственности и человеческой этики. Поэтому не хочу принимать оголтелое и ничем, не обоснованное обвинение и очернение эпохи моего детства, юности, молодости и зрелости. А потом, кто же они: эти обвинители? А все те же, кто первыми сожгли свои комсомольские и партийные билеты и «записались» в демократы. А чтобы оправдать свою несостоятельность знай себе, льют помои на прошлое своих отцов и дедов. И сколько можно делать себе имя, рассказывая о годах террора и годах застоя? Бесспорно, это были страшные, жуткие годы, но ведь об этом уже гениальнее всех и СВОЕВРЕМЕННО!!! - сказала Анна Андреевна Ахматова в своей поэме «Реквием» и Лидия Корнеевна Чуковская в своем небольшом рассказе «Серафима Петровна» и еще раньше в 1933 году Осип Мандельштам, написав «Мы живем под собою, не чуя страны…». Надо было не спешить порочить свое недавнее прошлое и прошлое отцов и дедов, а осмыслить, понять истоки трагедии 17-го года, Гражданской войны, выбрать единственно верный и правильный путь, по которому должна была пойти Россия в будущее. Но опять мы ничего не поняли, не поняли тогда, когда одним росчерком пера в Беловежской пуще «товарища» Ельцина в сговоре с такими же, как он, ни на секунду, не задумываясь о последствиях, миллионы сограждан, в том числе и я в одночасье стали эмигрантами и «оккупантами» в «свободных» независимых республиках. Мало кто понял и потом, когда шел штурм Белого Дома. Наше постоянное нетерпение сердца, наше безмолвие, непонимание происходящего, молчаливое согласие со всем, что происходило в это время в стране, мгновенное обнищание основного населения страны с одной стороны и непомерное сказочное обогащение с другой, наше равнодушие и апатия, привело к стремительной духовной деградации общества за какой-то десяток лет. Совсем недавно мой знакомый режиссер документального кино Валерий Балаян произнес очень страшную, пророческую фразу: «Россию погубит «ликующая гопота». Жестко, страшно, но справедливо. Так как, по-моему, идет беспощадная война со своим народом всеми средствами массовой информации во главе с власть предержащими. А это оружие страшнее атомной бомбы…. И мавзолей наконец-то убрать с Красной площади, сколько же можно держать там дьявольский символ ХХ века, эту разложившуюся мумию, под именем Ленин? А главное, что никому из власти, и так называемых «избранников народа»-то бишь, депутатам, не приходит в голову мысль всенародного покаяния за все, содеянное ими с народом России в ХХ веке. За все, что было в 17-м, за бессмысленные годы террора, за то, что в минувшую войну оставили на полях России и Европы 26 миллионов человек, за всех загубленных в ГУЛАГах, за страх ночных звонков, за послевоенный голод, за то, что из последних жил и сил восстанавливали наши матери и отцы разрушенные города… много еще есть за что покаяться властям перед народом России. Но этого нет, и в ближайшее время не предвидится. Оттого –то льется поток словесной желчи, перемешивая в нем и светлое, и темное… и конца края этому нет. Вот уж Смутное время, почище эпохи Лжедмитрия. Сами разрушили, доконали страну не лучше любого пришельца, будь то шведы, Наполеон или Гитлер!
Все эти размышления, вовсе не оправдания, оправдываться мне не в чем, но мне надоело 20 лет слушать одно и тоже и слушать словоблудие о мифической демократии в России и Эстонии, где я проживаю. Тогда я могла на свою «социальную зарплату» ходить в театры, путешествовать, собирать библиотеку, воспитывать дочь, ни в чем ей не отказывая. Теперь, живя в эпоху процветающей «демократии» цены никак несоизмеримы с моей нищенской пенсией, я разве что могу позволить себе пару раз в год побывать на каком-то концерте или в театре, так как билеты в театр теперь стали запредельными и не соответствуют тем зарплатам, которую получает основная часть населения России. За эти двадцать лет НИЧЕГО в сознании власть имущих не изменилось, никакой демократией и не пахнет, есть распущенность и упадок нравов, моральных и общечеловеческих ценностей, взятничество и воровство, мир стал только хуже, примитивнее, жестче и беспощадней к себе подобным, да и к братьям нашим меньшим то же…Доживу ли я до лучших времен? Навряд ли. Но я не жалею ни о чем и очернять и хаять свое время не хочу и никогда не буду, как никогда не пела дифирамбы советской власти и не рвалась никогда «к кормушке». Я прожила и живу той жизнью, которую считала для себя нужной, интересной и правильной. И благодарную память всем, кого я встретила на своем жизненном пути, за встречи, знакомства, дружбу я унесу с собой. Ибо у гроба кармана нет, останется и остается после нас только память. Долгая или короткая, но только это.
Жизнь истекает, как свеча.
Так сложилась моя судьба, что уже более 20 лет, я живу в другой стране. К счастью, по роду своих занятий я часто приезжала в Петербург. Когда выпадало свободное время, я приходила на стрелку Васильевского острова, вставала лицом к Неве и, простирая руки навстречу ветру, раздольному течению Невы, дворцам, соборам, садам, летящему в небе Ангелу, выдыхала: «Ах»!
«Нам на дано предугадать» сколько лет отпущено каждому из нас. «Ни страны, ни погоста, не хочу выбирать, на Васильевский остров я приду умирать…».
Мне не придется умереть на Васильевском острове. Но я имею скромную надежду, что перед тем, как покинуть этот мир, перед моими глазами пройдут лица не только родных и близких мне людей, но и мой старый ленинградский двор, лица моих друзей-сверстников, и все, что было дорого и памятно моему сердцу, что «предо мной проплывут наяву» любимые образы, созданные волшебницей Алисой и Евгением Лебедевым, Смоктуновским и Стржельчиком…
Я вновь увижу взлетающего ввысь «солнечного мальчика» - М.Н.Барышникова, и услышу из звездной выси знакомый и боготворимый мной Голос Шаляпина: «О, где же вы, дни любви, сладкие сны, юные грезы весны?»
И я уверена, что моя душа, отделавшись от бренного тела, вновь окажется на Васильевском острове, острове моих воспоминаний, острове моего детства, моей жизни и судьбы и затеряется где-нибудь средь его линий…